Евгений Гаркушев - Фактор города. Мир фантастики 2010
– Снежа, я не могу, ты ведь киборг. Вы гораздо более совершенная форма жизни, чем люди. Согласно звездному кадастру, браки между нами запрещены.
Она пожала плечами:
– Тогда возьму тебя в рабство. Это почти одно и то же.
Я нарочито громко засмеялся:
– Согласен. Ты все равно не выиграешь.
Свистящий Страх завис на дне узкого ущелья. Почуяв нас, он стал медленно подниматься по склону. Монстр не спешил – знал, что нам не сбежать.
– Кибернетическая форма жизни, – сказала Снежана, проводя перед ним сканером. – Но не разумная. Посмотрим, что у него внутри?
Ее руки превратились в две ракетницы, и я вновь поспешно заткнул уши. Серое облако разлетелось на рваные клочки. Девушка шагнула вперед, пытаясь рассмотреть их сквозь дым.
– Свадьба, – сказала она.
– Фильтр, – возразил я.
Лоскутки Страха несколько секунд кружили в воздухе. Потом они дрогнули, вспыхнули, вознеслись вверх и, с громкой веселой песенкой, закрутились и заплясали надписью: «Покупайте пончики через Интернет».
– Рекламный баннер? – спросил я.
Я не спеша опустился на траву.
– Да, и к тому же трехлетней давности, – согласилась Снежана. – Наверное, его просто не до конца стерли, и обрывки программы постепенно превратились в монстра.
Я положил кирку на колени:
– Значит, не он удерживал людей здесь?
– Нет, он просто не мог.
– Тогда почему они это делают?
Снежана почесала затылок:
– Не знаю. Наверное, просто игра хорошая.
Я озадаченно смотрел на рекламу:
– Но это же глупо. Гд е мораль? Наставление юным читателям?
– Не знаю, – повторила Снежана. – Может быть: всегда носите с собой ракетницу?
Мне пришлось заплатить большой штраф за то, что я протащил киборга в игру и к тому же пользовался там запрещенными видами оружия. Я подал встречный иск, и все остались при своих.
Прошение об отставке я, естественно, так и не отправил – а осьминог до сих пор обижен на меня за обман.
Эндрю Стивенс играл в «Амазонок» два года подряд, потом бросил. Он закончил школу экстерном и теперь учится на адвоката по налогам. Все же хоббит старался не зря.
Его отец обчистил кассу компании и сбежал с секретаршей.
После его ухода Магда начала сильно пить и несколько раз устраивала пьяные драки в барах. Имперский суд приговорил ее к трем годам домашнего ареста, и, поскольку Эндрю оплатил пожизненную подписку на игру «Амазонки и кентавры», его мать коротает время там.
Теперь она летает над изумрудными полями в облике твари с четырьмя крыльями и рвет игроков в куски. Особенно достается новичкам – к ним Магда просто безжалостна.
Впервые в жизни она абсолютно счастлива.
Елена Борисова
Тотентанц
Совсем другие времена —
Иные имена.
«Ария»– Пристегните, пожалуйста, ремни. Через несколько минут мы совершим посадку, – произнес приятный женский голос.
Я отложил буклет в сторону. Что, в сущности, я знал о Танатосе? Население – двадцать тысяч человек, два космопорта, четыреста гравилетных площадок. Один спутник на орбите. Еще, правда, город – тоже один. Интересно, как они тут живут?
За окном изгибалась зеленоватая поверхность планеты. Мой сосед, распаренный толстяк в дорогом костюме, потыкал в ее сторону пальцем:
– Вот они, настоящие инвестиции. Не ярусные сады и не метан, нет. Там – будущее.
Я деликатно промолчал. Моя командировка только начиналась, и отягощать ее знакомством было не с руки. Уцепив за ремень сак, я поднялся вслед за остальными. Ручеек пассажиров вытекал в прохладу вестибюля.
– Теодор Юй-Бергман? Какое обращение предпочитаете: господин или товарищ?
Мне было все равно.
– Добро пожаловать! – Лицо девушки на миг осветила стандартная улыбка, а затем все ее внимание перешло к новому клиенту.
Пройдя гало-цыпленка – монополиста линий дальнего сообщения, – я ступил на пластон. Волосы ерошил легкий ветерок. В воздухе пахло чем-то неявным, но настраивавшим на лиричный лад.
Транспорт был обычный, разве что чуть поновее земного. Закинув мешок в дянькар, я приложил ладонь к панели и назвал адрес – Тамагуйя-Ритц. После Альфы контраст был разительным: ни шума, ни грохота машин. По пути нам встретилась только одна белая торпеда, которая неслась навстречу.
Поклонившись гин'у, я вошел под сень лавров. Услужливый портье сразу подхватил вещи:
– …вам у нас понравится, – на ходу увещевал адрастеянин. – Чистый воздух, свежая артезианская вода – все по индексу 6-А. Кстати, в этом году открывается второй в Шэньтауне павильон. Есть любые услуги, в том числе сной-той и дилдо. Если хотите, можно заказать прямо в номер.
Спровадив назойливого служащего, я огляделся. Непритязательно – зато, по крайней мере, чисто. На столик легли мои нехитрые богатства: початая банка с кристаллином, ингалятор и щипцы. Особое место нашлось и маленькому образу Иисуса в яшмовой рамке.
Визор осветился сиреневым. На местном семви работали два канала: развлекательный для пенсионеров и «тринадцать плюс». Если все действительно обстояло так, как говорил портье, платить за имитацию утех на дискане не было смысла.
Запечатав мембрану, я решил прогуляться до бара. Из полусотни столиков были заняты максимум пять, найти свободный угол не составило труда. Перемигиваясь лампочками, сразу же подкатил официант. Кредитка – стандартные «ноль-восемь» – легла в щель идентификатора.
– Заказ подтвержден, метасинт имеется на складе. Предупреждение: минимальный лимит для крепких напитков составляет двести граммов. Желаете заказать что-нибудь еще?
Я не желал. Под столом, тихо загудев, заработал стимулятор. Из щелей доносилась музыка, смесь ритм-энд-блэка и сорроу. Не в моем вкусе, но вполне расслабляюще – если, конечно, к барной музыке применимо такое слово. Внутри включился невидимый счетчик: за столом можно было просидеть два часа, а после начинала расти наценка. Большие парни из Метрополии умели считать свои юани. Время потянулось как мед.
– К вам можно? – произнес женский голос.
Я медленно поднял глаза. Красивая. Примерно моих лет – хотя нет, могу ошибаться: смотреть надо на шею и руки, а их скрывала черная ткань.
Голова автоматически кивнула – видимо, я уже достаточно набрался. Незнакомка, улыбнувшись, устроилась напротив. Напиток обжег горло терпкой полынью.
– Пьете один? Зря.
– Иногда, особенно после крупных городов, хочется побыть в тишине.
– Понимаю, – голос у нее был грудной и какой-то… волнующий. – Я тоже считала это место провинцией, какое-то время. Потом – привыкла.
