Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]
Основная причина колонизации была чисто научной: единственные в своем роде расы на соседней планете Дидо, которая сама по себе была не тем миром, в котором человек захотел бы поселить свою семью. Конечно, там жили всякие люди, но доминирующим был тип исследователя-интеллектуала. Потом наступил период Осложнений, и энейцам пришлось бороться за жизнь, полагаясь только на себя, поскольку долгие поколения они были отрезаны or внешнего мира. Они приспособились.
Возникшее в результате общество получилось более стойким и одаренным в сравнении с другими, и его граждане обладали такими качествами, как патриотизм и глубокое уважение к знаниям. После того, как цивилизация вернулась в район Альфа Круцис, Эней прочно утвердился в секторе, как неизменный лидер. По сей день Виржилский университет в Новом Риме собирает студентов и стипендиатов со стольких миров, что даже трудно себе это представить.
Империя неизбежно пришла к решению, что организация дел в этом критическом секторе требует положить конец энейской независимости. И конец этот был положен стараниями интриганов и „здравомыслящих“ филистеров. Сотни лет копились обиды, хотя рядовые граждане соглашались с тем, что лучше поддерживать Империю во всем, и планета поставила много выдающихся людей на земную воинскую службу.
Военно-интеллектуальные традиции планеты продолжали развиваться. Каждый энеец учился обращаться с оружием, включая и женщин. Старые баронские семьи по-прежнему задавали тон. Возможно, для имперской книги пэров их титулы не имели большого значения, но зато они имели значение для их народа; он поддерживал свои цитадели и порядок на своих землях; он взращивал больше офицеров и профессоров, чем того требовала его статистическая квота. На Энее существовала традиция заключать браки независимо от социального положения будущих супругов. Жизнь верхних слоев энейского общества была в немалой степени подчинена строгим рамкам, хотя и их представители занимались спортом, имели свои праздники и так далее. Жизнь низших слоев была более непринужденной, но бытующие в них манеры выгодно отличались от тех, что можно было видеть в подобных слоях на Земле.»
Выше приведенное описание включает в себя много полезных фактов и опускает один, самый важный: для сотен тысяч гуманоидов Эней был родным домом.
Солнце почти село. Золотые лучи пролегли через Морское Дно Антонины, превратив его рощи и плантации в скопления голубовато-зеленых пятен и теней, огнем запылали на глади каналов, расцветив туман, что кольцом висел над соляными копями. Восточнее свет падал на утесы и скалы — там древний континентальный уступ Ллиона тянул к величественно-голубому небу многоцветную и выветренную громаду пурпурного, розового, желтого, коричневого и черного. Лавиния, луна планеты, казалась холодным маленьким рогом, увенчивающим всю эту массу.
И ветер тоже был холодным. Шум его смешивался с рокотом водопада, стуком копыт и звоном брони. Лошади скакали вдоль крутой тропы. Это были энейские лошади, косматые и мускулистые, и их аллюр, приспособленный к низкой гравитации, казался менее быстрым, чем был на самом деле. Хьюг Мак-Кормак скакал отдельно. Его сопровождали три сына — его дети от первой жены. По официальной версии они охотились на ваалхов, но ни одного не нашли и это их мало волновало. Истинная же цель этой прогулки состояла в том, чтобы просто вволю поскакать по этой земле, по их земле. Другого случая могло не представиться.
В небе показался ваалх. Крылья его тяжело рассекали воздух. Джон Мак-Кормак поднял ружье. Отец оглянулся на него.
— Не надо, — сказал он. — Пусть живет.
— Смерть прибережем для землян, так? — спросил Боб. В свои девять лет — шестнадцать стандартных — он был переполнен открытием того, что Вселенная не так проста, как его учили в школе.
«Он перерастет это, — подумал Мак-Кормак. — Он хороший мальчик. Они все хорошие, так же, как и их сестры. Да и какими еще могут быть, если их родила Рамона?»
— Я терпеть не могу убийства ради убийства, — сказал он. — Война — совсем другое дело.
— Ну, не знаю, — вставил Колин. Он был самым старшим. Поскольку ему предстояло быть следующим Первым, он, по семейным обычаям, не был отдан на службу. (Хьюг Мак-Кормак сделался наследником лишь тогда, когда его бездетный старший брат погиб в песчаной буре.) — Тебя не было здесь, отец, когда революция достигла Нового Рима. Но я видел толпу… простых честных граждан, как они выволакивали на улицу служащих политической полиции Снелунда, вязали их и забивали до смерти. И это казалось правильным. И сейчас еще кажется, когда вспоминаешь, что они натворили..
— И сам Снелунд отправился бы на тот свет, если бы я его поймал, — мрачно сказал Джон.
— Нет! — отрезал Мак-Кормак. — Ты не унизишься до его методов. Он будет убит так же открыто, как мы убиваем бешеных собак. Его сообщники предстанут перед судом.
— Если мы сможем переловить всех вшей, — сказал Боб.
Мак-Кормак подумал о безжалостных солнцах и мирах, среди которых прошла его жизнь, и сказал:
— Возможно, большей части удастся исчезнуть. Но что с того? У нас есть более важные дела, чем мщение.
Некоторое время они скакали молча. Тропа пересекала плато, похожее на степь, и впадала в мощеную дорогу, которая вела к Виндхому. Земля была жирной, влажной, и обильная растительность контрастировала с редкими кустами дварфа на изъеденных эрозией склонах. Трава покрывала землю почти таким же роскошным ковром, каким некогда было покрыто морское дно. Это была, главным образом, огненная трава, ее зазубренные листья были алыми по краям, но кое-где щетинилась трава-сабля и мягко покачивалась перистая трава. И вся она, по мере того как падала к ночи температура, закручивалась в спиральки, так что равнина казалась покрытой целым морем маленьким пружинок. Повсюду росли деревья — не только низкое местное железное дерево, но и вывезенные из других мест дубы, кедры, жасмин. Ветер перебирал их листья. Правее поднимался дым над фермерским коттеджем. Роботизированные латифундии не привились на Энее, и Мак-Кормак был рад этому: он всем своим существом чувствовал, что здоровому обществу необходимы крестьяне.
Колин пришпорил лошадь и подъехал к отцу. Его юное лицо с резкими чертами хранило печальное выражение.
— Отец… — он замолк.
— Продолжай, — ободрил его Мак-Кормак.
— Отец… ты думаешь… ты действительно считаешь, что мы можем победить?
— Я не знаю, — ответил Мак-Кормак. — Мы попытаемся, как следует мужчинам, вот и все.
— Но… сделать тебя Императором…
Мак-Кормак снова ощутил, как трудно ему договориться даже со своими близкими. С тех пор, как его доставили домой, у него не было ни минуты свободного времени — слишком много дел требовали его внимания. Этот день он буквально украл.
