М. Чертанов - Казнить нельзя помиловать
Его развезло. Он был славный дядя, я его жалел. Он расчувствовался. Обнял меня и похлопал по спине. Почему-то я всегда пользуюсь симпатией самых что ни на есть натуральнейших натуралов. Наверное, удачно мимикрирую. Я вспомнил вчерашнее задушевное прощание с Артемом и невольно передернулся.
– Пока, – небрежно кивнул Алекс, не вынимая рук из карманов куртки. А ведь он никогда руки не подает. Ни при встрече, ни на прощание. Ну-ну… Дверь захлопнулась. Я остался один. Только я и мои черные мысли.
Я взял три стакана и унес в мойку. Из кухонного шкафа достал заначенную бутылку дешевого коньяка, вернулся в комнату и налил в свой стакан. Вот так всегда: не пьешь-не пьешь, потом случается какая-нибудь хреновина, и уже не можешь остановиться… Все-таки я алкаш. Нет, просто слабовольный человек. Теперь буду потихоньку глушить коньяк, пока не усну Кто ж завязывает с вечера? С утра – это святое. И всегда с завтрашнего.
Я поставил «Сплин». Он соответствовал моему душевному состоянию. Мэрлин Мэнсон соответствовал бы еще больше, но диск у меня замылили. А из Сети качать – никакого графика не напасешься, нелегальные провайдеры – дорогие, а на легального я, как тунеядец, не имею разрешения.
Позвонить Маринке? Олег не хочет пугать свою жену – это его дело. Но Марина не из тех, кто легко пугается. Да и Лиза, пожалуй, тоже. Какая надобность от них таиться? С рациональной точки зрения – ни малейшей. Но: опасность – не для баб! Серьезные разговоры – не для баб!
Почему мы так любим тайны, сборища, «мужские секреты», закрытые для женщин клубы? Армейское братство, флотские порядки, футбольные объятия… Мужики сбегают от нежно любимых жен и подруг, чтобы провести пьяный вечер в мужской компании. Мужчин все время тянет друг к другу. Поэтому они особенно бесятся, когда их подозревают в гомосексуальности. Один мой знакомый утверждал, что стоит «распоряжением сверху» объявить, что мужчине запрещается жениться на женщине, как все мужики с облегчением побросают жен и радостно кинутся друг другу на шею. Бедняга выдавал желаемое за действительное. Кто ж тогда станет на всех этих бесхозных мужиков стирать и готовить?! Пару деньков покантуются вместе, водки попьют, на рыбалку сходят, и убегут обратно к бабам.
Хотя у нас… Если президенту вдруг вздумается сказать: мол, граждане, для укрепления державы хорошо бы всем патриотам поменять ориентацию – сменили бы. «Единая» так в один день поменяет. Черт, опять про Артема вспомнил. А я не хочу про него вспоминать. Я не при чем. Я ничего не сделал. Я не виноват. О чем бишь я думал? О мужчинах и женщинах?
Мужики давно решили, что женщина – существо ущербной расы; интересно, что женщины сами это принимают и поддерживают. «Мужественная женщина» звучит похвалой, а «женственный мужчина» – ругательством. Баба – президент или космонавт вызывает восхищение у либералов (низшее существо СУМЕЛО прибиться к высшим) и ненависть у консерваторов, причем консерваторов обоего пола (низшее существо ПОСМЕЛО примазаться к высшим!), а мужчина-парикмахер – насмешку у тех и других. Девчонка спокойно признается, что предпочла бы родиться мальчиком, а если парень заявит, что хотел бы родиться девкой – сочтут психом, и ведь сами же девки сочтут – значит, понимают свою ущербность. Разница между нами и натуралами лишь в том, что последние этими низшими, неполноценными существами пользуются, то есть загрязняют себя, а мы – нет.
Марина бы убила меня за такие слова: феминистку невооруженным глазом видать. С ее точки зрения все наоборот: мужчины – недочеловеки, питекантропы. По политическим убеждениям я и сам феминист: на следующих выборах (если будут) намереваюсь голосовать (если доживу) за Хакамаду (если доживет). Я уж и со счету сбился, сколько раз отдавал ей свой бесполезный голос; но что такое вся моя жизнь, как не цепь бесполезных действий?
Не стану я ей звонить… сегодня. Черт, забыл, что это не водка, хлопнул сразу полстакана. …Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни, и полетели… нужно вписать в чью-то тетрадь кровью, как в метрополитене… выхода нет… Какой там рассвет, еще даже не вечер.
Я сел на подоконник, поставил пепельницу на колени. Дрожащие, летящие над дорогой синие, белые, оранжевые огни; справа – ажурные соты желтых и голубых квадратных огоньков, это окна дома-близнеца; и вдруг по берегу пруда медленно проплывают один за другим два ослепительно алых огня – машину не видно, огни едут сами по себе. Диск кончился. «Энигму» поставить? А может, сразу похоронный марш? Почему я так боюсь думать о главном? Ни хрена не боюсь, просто не думается. Скоро рассвет, выхода нет. Как он выразился? «Метафизическое» объяснение? Кто прикончил Артема? Вы и убили-с, говорит Порфирий. Или это Смердяков говорит? Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра. Опять целый день не жрамши – так и загнуться можно. Но нет аппетита. Ладно. Коньяк, он достаточно калорийный. Невкусный, дешевый, так можно еще стакан залпом, чего уж там.
А все-таки что Алекс имел в виду под метафизикой? Мы ведь условились, что надо переговорить отдельно. Так что у меня будет предлог позвонить, если сам не объявится.
Объявится, никуда не денется. Я всегда получаю что хочу. Только лучше бы не надо. Если я причиною чужих несчастий… О чем, блин, я опять думаю? Кто про что, а вшивый про баню… А, мать вашу, все окурки рассыпались. Не стоит так резко вставать. Но кто за меня диск поменяет, если не вставать? Нет, не дождетесь смерти моей… я встану, только осторожно, аккуратно. Я задел локтем стопку дисков – они с мягким стуком разлетелись по ковру. Ладно, вот только еще одну налью – последнюю (она же лишняя.)
…декабря 200… года, воскресенье
« – Кто это – они? – рассеянно спросил Вечеровский.
– Пришельцы, – сказал я.
– А-а, – сказал Вечеровский. – Понимаю. Действительно, никто еще не додумался, что они будут похожи на милиционера с аберрациями поведения».
Аркадий и Борис Стругацкие. «За миллиард лет до конца света».Ночью ко мне пришел седой из «Перекрестка» и сказал, что можно спастись, если я получу справку из ЖЭУ. Только надо встать в полшестого, чтобы занять очередь. А будильника у меня нет. Седой обещал, что покараулит в кресле, и я чуть не прослезился от благодарности Седой снял парик. Все будет хорошо, сказал он. Рука с когтями потянулась к горлу…
Было ровно полшестого. Разумеется, в комнате никого. Громко играла музыка. Как это я не выключил с вечера радио, да еще ухитрился заснуть под него? На тумбочке лежал пакетик с кокаином. Меня охватила тоска. Я сделал усилие, чтобы поднять голову с подушки, но она была тяжелая, как камень. Черт, и на ковре, везде рассыпан кокс.
