Андрэ Нортон - Испытание в Иноземье
Хотя Чарис была не настолько проворна, как это животное, все же она ненамного отстала, когда они достигли гребня хребта. Отсюда уже можно было видеть простиравшийся в бесконечность океан и линию серебристого берега. Там царила умиротворенность. Умиротворенность? На мгновение Чарис снова охватили чувства, которые она испытывала в первом сновидении умиротворенность и удовлетворение. Животное побежало на юг по гребню. С этой точки спуск к океану был слишком крутым, поэтому Чарис вновь последовала за своим проводником.
Они спустились на серебристую полосу пляжа по тропе, которую вскоре обнаружил ее спутник. Но когда Чарис свернула на юг, зверек принялся тереться об ее ноги, издавая при этом нетерпеливые крики, очевидно, призывая ее задержаться. Наконец девушка опустилась на песок и, сидя лицом к океану, огляделась. Поразительно - она находилась в той самой бухточке, что и в своем первом сне.
- М-и-и-р-р-и-и-и?
Ее снова коснулся кончик язычка - маленькое теплое тельце ободряюще прижалось к девушке, и ее охватило знакомое чувство удовлетворения: все идет хорошо... Только откуда шло это ощущение: от спутника или откуда-то из глубин ее существа? Чарис пока не понимала.
Существа появились из океана. В них не ощущалось никакой опасности, как в той твари с раздвоенным хвостом. Чарис глубоко вздохнула от изумления и восхищения, как бы приветствуя их. Она почувствовала, как внутри нее разливаются волны удовольствия. Когда они выбрались на берег, с них стекала вода. Существа остановились и посмотрели на девушку.
Их было двое, и тела их ярко сверкали в лучах солнца. Ростом пониже Чарис, они ступали с таким изяществом, которого, как понимала девушка, ей никогда не достичь. Каждое движение, сознательное или интуитивное, было как бы частью очень древнего и прекрасного танца. Нити драгоценностей с шей спиралью спускались на грудь, талию, бедра, опутывая тонкие ноги и руки. Огромные глаза с вертикальными щелками зеленых зрачков не мигая уставились на нее. Нет, их ящероподобные головы вовсе не вызывали отвращение - хоть они и другие, но не казались уродинами, и действительно по-своему были прекрасны. С их куполообразных, украшенных драгоценными камнями лбов спускались на спину две полоски - по каждой на одно плечо широкие, словно распростертые крылышки, V-образной формы, нежно-зеленого цвета, возможно, лишь чуть-чуть светлее, чем океан, из которого они только что вышли.
На них не было никакой одежды, если не считать пояса, с которого свисали какие-то маленькие инструменты и пара мешочков. Но их чешуйчатые шкуры издали создавали впечатление дорогих халатов.
- М-и-и-р-р-и-и-и!
Прижавшееся к ней пушистое тельце шевельнулось. Чарис не сомневалась: прозвучало выражение радости. Но этого и не требовалось: девушка не испытывала никакого страха перед морскими созданиями - по всей видимости, это и были вайверны, хозяева - или, вернее, хозяйки - Колдуна.
Они подошли, и Чарис встала с пушистым существом в руках.
- Вы... - начала она на Бэйсике, но четырехпалая рука, протянутая вперед, коснулась лба девушки меж глаз. И девушка ощутила не холодное прикосновение плоти рептилии:
пальцы были такими же теплыми, как и у представителей расы Чарис.
Никаких слов - на нее обрушился поток мыслей, ощущений, которые инопланетный мозг Чарис обратил в речь:
"Приветствуем тебя, Сестра".
Это провозглашение родства не удивило Чарис. Да, их тела сильно отличаются друг от друга, но поток мыслей из разума в разум нес доброту. Именно этого она сейчас и желала - и пусть это продлится вечно.
- Приветствую вас, - девушка обнаружила, что легче говорить, чем думать. - Я пришла...
"Ты пришла - и это хорошо. Путешествие было утомительным, но теперь будет легче".
В поле зрения Чарис показалась вторая рука вайверн. На чешуйчатой ладони лежал белый костяной диск. И едва увидев его, девушка поняла, что не в силах отвести от него взгляд. Это вызвало секундное замешательство, а затем...
Не осталось ни берега, не шепчущих океанских волн. Она была в комнате с гладкими стенами, которые слабо переливались, словно покрытые морскими раковинами. В окне на одной из стен виделись океан и небо. На полу толстый коврик, на нем аккуратно сложенное покрывало из пушистых перьев.
"Усталому путнику - отдых".
Чарис была одна, если не считать пушистого зверька в ее объятиях. Но это предложение, а может, и приказ, прозвучало так четко, словно было произнесено вслух. Девушка опустилась на ковер и легла, укрыв пушистым покрывалом свое ноющее, покрытое синяками тело, и сразу погрузилась в иное временно-пространственное измерение...
У нее не было часов, чтобы судить о течении времени, и не осталось достаточно четких воспоминаний, чтобы получить нечто большее, чем куски и фрагменты того, что она испытала, узнала, увидела в том другом месте, иноземье. Ее новые знания уходили в область подсознательного и всплывали на поверхность сознания лишь в те моменты, когда возникала необходимость, а она даже не подозревала о существовании в глубинах своей памяти таких тайников.
Она снова и снова просыпалась в своей комнате с окном все той же Чарис Нордхольм, являясь при этом еще и кем-то другим, кто получал знания, неведомые людям. Она могла слегка прикасаться к этой могущественной силе, удерживать небольшую ее часть, но тайны проскальзывали мимо ее сознания, как сквозь пальцы вода, зачерпнутая из океана.
Временами она чувствовала разочарование в своих учителях, какое-то раздражение, словно они находили ее абсолютно тупой именно тогда, когда на нее вот-вот готово было снизойти откровение, хотя часто собственная бестолковость вызывала гнев и стыд и у нее самой; к сожалению, девушка никак не могла преодолеть подобные ограничения, хотя она старалась изо всех сил.
Так что же на самом деле было сном: ее существование в том, ином мире, или же когда она пробуждалась? Чарис знала об этой комнате и о Цитадели островного королевства вайверн, частью которой та являлась, как и о других комнатах в других местах, находившихся, как она уже знала, не в этой твердыне вайверн. Переносилось ли во снах и ее тело? Девушка танцевала и бегала по песчаным берегам вместе со спутниками, которые радостно играли с тем же чувством счастливого освобождения, которое познала и она. И девушка верила в реальность происходящего.
Чарис научилась связываться со своей пушистой приятельницей, по крайней мере, в той плоскости. Ее звали Тссту; являясь представителем редкого лесного вида, уже не животное, но еще не вполне "по-человечески" разумное существо - она представляла собой то переходное звено, которое уже столько веков искал род Чарис.
