Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник
— Да, — сказал я, впервые чётко осознавая это.
— И вы знаете, как называется состояние, которое я только что описал?
— Да, — прошептал я. — Паранойя.
Он рассмеялся почти радостно:
— Конечно, но паранойя ложная, вызванная экзогенными факторами. О! Симптомы весьма убедительны. Все налицо: иллюзия величия, потеря контакта с реальностью, мания преследования, галлюцинации. — Он продолжал еще более убедительным тоном: — Видите, что с вами происходит? Вы убираете одну из ваших единиц и воображаете себе, что исчез реальный человек. Вы перепрограммируете прошлый опыт симулированного населения и думаете, что нашу, реальную, действительность тоже изменяют.
Несмотря на свое смятение, я смог оценить безупречную логику его объяснения.
— Предположим, что вы правы. Что же мне делать?
— Вы уже прошли девять десятых дороги. Самое важное, что вы должны осознавать свое состояние и смотреть правде в глаза. — Он внезапно встал. — Выпейте еще рюмку, пока я поговорю по видеофону.
Когда он вернулся, я не только выпил свой скотч, но и почти закончил бриться в ванной.
— Браво! — воскликнул он. — Сейчас принесу вам рубашку.
Но вскоре от моего энтузиазма не осталось и следа.
— А мои обмороки? Уж они-то по крайней мере реальны.
— О, я в этом не сомневаюсь. Это психосоматические симптомы. Вы возмущены мыслью, что у вас психоз, и ищете оправданий, чтобы все было прилично. Ваши провалы памяти имеют, в общем-то, физиологическую причину. Это менее унизительно.
Когда я кончил одеваться, он проводил меня до двери и посоветовал:
— Воспользуйтесь моментом, а также тем, что на вас свежая рубашка.
Я понял этот совет только тогда, когда увидел машину Дороти Форд на стоянке перед домом. Вот, значит, кому он звонил! Дороти, которая была счастлива воспользоваться случаем, предоставленным Коллинзвортом! Может быть, она приехала из любезности, но наша встреча прежде всего давала ей возможность понаблюдать поближе за одним из козырей Сичкина. Но мне это было безразлично. Ее льняные волосы светились в фосфоресцирующем свете мигающих лампочек на панели управления; она улыбалась слегка тревожной, но в то же время открытой улыбкой.
Мы резко взлетели в ночное небо и оказались между холодными звездами и блистающим ковром городских огней. Она сидела, прислонившись к элегантному куполу машины, и казалась нежной, женственной, полной радости жизни.
— Ну что ж, — сказала она, повернувшись ко мне и показывая безукоризненную линию плеч, — могу ли я предложить вам план действий или у вас есть свои идеи?
— Коллинзворт вам сказал?
— Он считает, что вам нужно нечто тонизирующее, — она неожиданно рассмеялась. — А я как раз подходящая для этого девушка.
— Это многообещающее лечение.
— Да, очень, — сказала она, и насмешливая искорка мелькнула в ее блестящих глазах.
Внезапно она стала серьезной.
— Дуг, у нас с вами есть дело. Очевидно, вам уже ясно, что моя работа состоит в том, чтобы следить за вашим поведением. Вы должны во всем повиноваться Сичкину. Но я не вижу причин, почему бы нам не сделать эту задачу более приятной. Согласны?
— Согласен, — я взял руку, которую она мне протянула. — И какова же ваша программа?
— Вы не против чего-нибудь… крепенького?
— Например? — осторожно спросил я.
— Немного психовоздействия.
Я снисходительно улыбнулся.
— Не робейте, — сказала она с легкой насмешкой. — Здесь нет ничего противозаконного.
— Вот уж не думал, что вы принадлежите к людям, которым нужны сверхчувственные впечатления».
— И вы совершенно правы, — она тихонько похлопала меня по руке. — Просто доктор Коллинзворт сказал, что это необходимо вам, дорогой.
* * *«Кортикал-клуб» был скромным одноэтажным зданием, примостившимся между двумя гигантами головокружительной высоты из стекла и бетона. Перед входом толклись шумные подростки, иногда описывали круги на своих старых аэрокарах по пустынным дорожкам или скидывались, чтобы кто-то из компании получил возможность совершить стимуляционное «путешествие».
В салоне, за бокалом вина или слушая музыку и плохо скрывая свое нетерпение, ждали клиенты. Особенно много там было пожилых женщин, заметно стеснявшихся своей слабости, но тем не менее полных нетерпения. Клиентов моложе тридцати пяти лет было мало; это доказывало, что молодые редко нуждаются в подобном бегстве от действительности.
Мы подождали, пока Дороти заказывала служительнице дорогой маршрут-тандем, после чего нас препроводили в весьма комфортабельную комнату: старинные ковры, стереофоническая музыка, теплый душистый воздух.
Мы опустились на бархатную кушетку. Дороти прижалась ко мне, положив голову мне на грудь. Волосы ее пахли просто чудесно. Служащий опустил шлемы и оставил пульт контроля возле Дороти.
— Расслабься, я все сделаю сама, — шепнула она, стараясь дотянуться до ручек.
По десяткам электродов модулированные электрические импульсы потекли в соответствующие мозговые центры. Маленькая комната, ковры, даже запахи — все это исчезло, как пух, унесенный ветром.
Бледная лазурь неба простиралась над изумрудным морем, лениво накатывающим волны на песчаный пляж. Вода нежно покачивала меня. Это не было иллюзией. Ничто не позволяло усомниться в достоверности, в полной реальности происходящего, хотя все ощущения были всего лишь результатом возбуждения соответствующих нервных центров. Таков эффект кортикального[2] психовоздействия.
Позади меня послышался переливчатый смех: я обернулся, и мне в лицо полетели теплые соленые брызги.
Дороти поплыла назад. Я попытался ее догнать, но она нырнула, блеснув наготой загорелого тела.
Мы поплыли под водой. Один раз мне удалось схватить ее за щиколотку, но она выскользнула, гибкая и грациозная, как русалка.
Я вынырнул, отфыркиваясь.
На пляже я заметил Джинкс Фуллер, которая пристально смотрела в море. Ветер играл ее юбкой, на лицо ей падали волосы. Дороти вынырнула рядом со мной и сразу увидела Джинкс. Она снова нырнула, сказав: «Это место никуда не годится».
Внезапно наступила темнота: теперь мы с Дороти мчались на лыжах по белоснежному склону горы, и тугой воздух бил нам в лицо и сыпал снежную пыль.
Я притормозил, чтобы обогнуть кочку; девушка не удержалась на ногах и полетела кувырком. Я остановился и вернулся к ней.
Она рассмеялась, подняла защитные очки на лоб и обвила руками мою шею.
Но я упорно смотрел прямо перед собой. Я заметил Джинкс, безмолвно и задумчиво выглядывающую из-за запорошенной снегом разлапистой ели. В этот тревожный момент я почувствовал наконец ненавязчивое и незаметное присутствие мыслей Дороти, которые зондировали один за другим слои моего сознания.
