Тед Деккер - Кровь. Царство химер
— Если антивируса у террористов пока и нет, то будет обязательно. Так сказано в исторических книгах. Часть человечества выживет. А без антивируса это невозможно.
Томас перевел дыхание, пытаясь понять реакцию. Но различить, потрясены они его знаниями или его наглостью, было трудно.
— Еще я знаю, что Соединенные Штаты уступят, в конце концов, их требованиям и передадут оружие. Весь мир им уступит, и все равно половина человечества умрет, хотя, какая именно, я могу только догадываться. Это приведет к великим бедствиям.
Томас вещал как пророк или директор школы, поучающий нерадивых учеников. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но в каком-то смысле он и был пророком. Возможно, ему даже было предназначено выступить тут сегодня…
— Уступив Свенсону, вы пойдете той дорогой, которая описана в исторических книгах. Вас затянет в пучину. И единственная надежда заключается в том, чтобы противостоять людям, пытающимся вас подчинить. Или вы найдете способ изменить историю, или поддадитесь течению и погибнете — как записано.
— Простите! — подал голос Ольсен, черноволосый демократ, враг президента, по словам Боба. Он нехорошо усмехался.
— Да, мистер Ольсен?
Тот захлопал глазами. Не ожидал, что назовут по имени.
— Так вы медиум? Президент теперь консультируется у медиумов?
— Я в них даже не верю, — сказал Томас. — Я всего лишь человек, который знает о некоторых вещах больше, чем вы. Например, о том, что ваша смерть через три недели будет вызвана обширным кровоизлиянием в сердце, легкие и желудок. От появления первых симптомов до смерти пройдет меньше двадцати четырех часов. Слышать такое, конечно, неприятно, но, полагаю, времени на игры у нас нет.
Самодовольная усмешка слетела с лица Ольсена.
— Я подозреваю также, что через неделю вы выступите с предложением согласиться на требования Свенсона. Об этом в книгах не написано, это мое собственное мнение. Если не ошибаюсь, вы как раз из тех, кому все остальные, здесь собравшиеся, должны противостоять.
Гейне нервно улыбнулся:
— Полагаю, Томас несколько преувеличивает. Это уникальный человек… и умный, как видите. Есть еще вопросы?
— Вы это серьезно? — спросил Ольсен у Гейнса. — Смеете развлекать нас в такое время цирковыми фокусами?
— Серьезней некуда! — В голосе Гейнса появились металлические нотки. — Сегодня мы собрались здесь потому, что не выслушали этого человека две недели назад. Он рассказал нам, что произойдет, где произойдет и по какой причине, а мы проигнорировали. Поэтому теперь я советую вам воспринимать каждое его слово, как если бы оно исходило из уст самого Господа Бога.
Томас поежился. Но, может, так и надо? Ведь они все еще не понимали, как к нему относиться.
— Так вы узнали все это из каких-то исторических книг в другой реальности? — уточнила женщина в синем.
— Как вас зовут? — спросил Томас.
— Клэрис Мортон, — ответила она, взглянув на президента. — Член конгресса.
— Ответ — да, мисс Мортон. Узнал из книг. И факты подтвердились. О штамме Рейзон я знал еще неделю назад. Сообщил в госдепартамент и в Центр контроля заболеваний. Не добившись толку ни тут, ни там, полетел в Бангкок сам. И с отчаяния, вполне понятного, похитил Монику де Рейзон — возможно, вы об этом слышали. Попытался ей объяснить, как опасна ее вакцина. Стоит ли говорить, что теперь она это понимает.
— Вам удалось ее убедить еще до того, как произошли все эти события?
— Она потребовала от меня специфической информации. Я ее предоставил. Тогда она поверила. А потом Карлос меня застрелил и забрал Монику. Сейчас они наверняка заставляют ее работать над антивирусом.
— Вас застрелили?
— Это слишком долгая история, мисс Мортон, чтобы рассказывать ее сейчас.
Гейне спрятал усмешку.
— Что ж, если это правда, если вы способны получать сведения о будущем как о свершившемся историческом факте — а я готова поверить, что способны, — скажите, можете ли вы узнать, что произойдет дальше?
— Если найду исторические книги — да. Могу.
Она снова взглянула на президента:
— И, узнав, что произойдет, мы сумеем понять, как этому воспрепятствовать, не так ли?
— Да, сумеем. При условии, что историю можно изменить.
— Мы должны считать, что изменить ее можно, иначе все это теряет смысл.
— Согласен.
— Что ж, может быть, в таком случае вы узнаете, что будет дальше?
Томас понял, к чему она клонит, и сердце его сжалось. Ведь до исторических книг было уже не добраться. Пятнадцать лет он прожил в этом убеждении, хотя и ходили слухи, что где-то они все-таки существуют. Но до сих пор у него не было причины их искать. Главными его заботами были защита лесов от Орды и празднование Великой Любви. А теперь… причина появилась. Книги и впрямь могли помочь выпутаться из этой страшной ситуации, как разумно предположила Клэрис.
— На самом деле исторические книги… сейчас недоступны.
По комнате пробежал ропот. Казалось, что эта информация их и впрямь взволновала. Разозлились? Как удобно! Книги потерялись. Разумеется, а чего вы ждали? Так оно обычно и бывает.
Но, может быть, это разочарование? Ведь кто-то все же хочет ему верить?
Вот и верили бы. Разумные люди должны понимать, когда им не лгут.
— Абсурд какой-то! — выпалил Ольсен.
— Что ж, боюсь, я склонен к абсурду, Дуайт, — сказал президент. — Томас заслужил право голоса. И, думаю, Клэрис предлагает нечто дельное. Сумеете ли вы разузнать для нас побольше, Томас?
Сумеет ли? Ответил он настолько же осторожно, насколько честно:
— Возможно.
Ольсен что-то проворчал, но Томас не расслышал.
Президент закрыл свою папку:
— Все. Леди и джентльмены, пожалуйста, любые мысли и предложения пересылайте мне через моих помощников. Всего вам доброго. И да сохранит Господь наш народ.
Он встал и вышел из зала.
Возобладало обратное действие кризиса — разъединять.
— Еще шесть городов, — сказал Фил Грант, бросив папку на кофейный столик. Темно-бордовый шелковый галстук болтался петлей у него на шее. Фил пальцем ослабил его еще немного. — Включая Санкт-Петербург. Русские на стенку лезут. Будет чудо, если они удержат это в секрете.
— Это… это кошмар, — сказал его помощник, Демпси, подходя к окну и отрешенно выглядывая из него. Томас проводил его взглядом. — У русских большой опыт по удерживанию в секрете чего угодно. Меня волнуют Штаты. Готов поспорить, Ольсен уже болтает вовсю. Сколько всего, вы говорите?
— Двадцать. Через аэропорты. С точностью часового механизма.
