Майкл Крайтон - Человек-компьютер
Эллис кивнул и исчез, прикрыв за собой дверь. Бенсон на экране говорил:
— …сознаю, что я поступаю как предатель по отношению ко всему человечеству, потому что помогаю машинам стать еще умнее. Это моя работа — программировать искусственный разум и…
Макферсон убрал звук и снова начал диктовать;
— В электронной вычислительной технике мы различаем центральное и периферическое оборудование. То есть главный компьютер считается центральным, хотя бы он находился в каком-нибудь подсобном помещении, например в подвале здания. Печатающие устройства компьютера, пульты управления и т. д. составляют периферическое оборудование. Они расположены на концах, на разных этажах здания.
Он опять посмотрел на экран телевизора. Возбуждение Бенсона заметно возросло. Макферсон включил звук и услышал:
— …становятся все более умными. Вначале паровозы, затем автомобили и самолеты, затем счетные машины. Теперь компьютеры, петли обратной связи…
Макферсон выключил звук.
— Аналогией у человека служит головной мозг и периферические исполнительные органы, такие, как рот, руки, ноги. Они подчиняются распоряжениям — командам — мозга, и в целом о работе мозга мы судим по действию этих периферических аппаратов. Мы наблюдаем за тем, как человек ведет себя, что он говорит, и из этих наблюдений делаем выводы о работе его мозга. В этой идее нет ничего нового.
Макферсон взглянул на телевизионное изображение Бенсона. Что бы сказал на это Бенсон? Согласился бы или нет? Хотя какое это могло иметь значение.
— Но теперь с помощью этой операции мы создали человека не с одним мозгом, а с двумя. У него есть биологический мозг, который поврежден, и электронный мозг, призванный корректировать повреждение. Новый мозг, таким образом, должен контролировать биологический мозг. А это создает совершенно новое положение. Биологический мозг становится периферическим исполнителем — единственным периферическим исполнителем команд электронного мозга. В одной области контроль полностью принадлежит электронному мозгу. А потому и биологический мозг больного, и все его тело превращаются в окончание компьютера. Мы создали человека, который представляет собой большой, сложный периферический придаток нового компьютера. Больной становится печатающим устройством нового компьютера, и он так же не может что-либо изменить, как телевизионный экран не может воздействовать на информацию, которую мы с него получаем.
«Возможно, это сказано слишком сильно», — подумал Макферсон. Он нажал кнопку и произнес в микрофон:
— Гарриет, напечатайте последний абзац, но потом покажите его мне. Римская цифра четыре. Резюме и выводы.
Макферсон снова сделал паузу и включил звук.
Бенсон говорил:
— …ненавижу их и особенно проституток. Авиамеханики, танцовщицы, переводчики, заправщики на бензоколонках — люди, подобные машинам или обслуживающие машины. Проститутки! Я их всех ненавижу…
Бенсон подчеркивал свои слова взмахами сигареты.
4
— Ну, и какое у вас было чувство? — спросил доктор Рэмос.
— Я была зла, — сказала Дженет Росс. — Зла, как черт. Эта сестра, которая стояла и смотрела на все, делая вид, будто не понимает, что происходит. Но она отлично понимала!
— Вы рассердились?.. — доктор Рэмос не договорил.
— Из-за операции. Из-за Бенсона. Они все-таки его оперировали. Я с самого начала говорила им, с самого начала, что этого нельзя делать, но Эллис, и Моррис, и Макферсон хотели оперировать. Они захлебываются самоуверенностью. Особенно Моррис. Когда в послеоперационной я увидела, с каким смаком он глядит на Бенсона — бледного как смерть, замотанного в бинты, — я взбесилась.
— Но почему?
— Потому что он был такой бледный, потому что он…
Дженет умолкла. Она старалась найти адекватный ответ и не могла.
— Насколько я понимаю, операция прошла успешно, — сказал доктор Рэмос. — И после операции все больные обычно бывают бледными. Так что же вас взбесило?
После некоторого молчания Дженет проговорила:
— Не знаю.
Она услышала, что доктор Рэмос переменил позу. Видеть его она не могла, так как лежала на кушетке, а он сидел сзади нее в кресле. Наступило долгое молчание. Дженет смотрела в потолок и тщетно искала, что сказать. Ее мысли мешались, в них не было никакой стройности. Наконец доктор Рэмос сказал:
— Присутствие сестры, по-видимому, имело для вас большое значение.
— Разве?
— Вы ведь упомянули про нее.
— Я не заметила.
— Вы сказали, что там была сестра и она знала, что происходит… Так что же конкретно там происходило?
— Я была взбешена.
— Но вы не знаете почему?
— Нет, знаю, — ответила Дженет. — Из-за Морриса. Он так петушится!
— Петушится? — повторил доктор Рэмос.
— Излучает самоуверенность.
— Вы сказали «петушится».
— Послушайте, я ничего под этим не подразумевала. Просто к слову пришлось… — Дженет вдруг умолкла. Ее душил гнев, и она уловила дрожь в своем голосе.
— Вы и сейчас сердитесь, — сказал доктор Рэмос.
— Очень.
— Почему?
— Они не стали меня слушать.
— Кто не стал вас слушать?
— Да никто из них. Ни Макферсон, ни Эллис, ни Моррис. Никто меня не слушал.
— Вы сказали доктору Моррису или доктору Эллису, что вы сердитесь?
— Нет.
— Но излили свой гнев на доктора Морриса?
— Да.
Он подводил ее к какому-то выводу, но ей не удавалось понять, к какому. Обычно на этом этапе она уже все понимала. Но сейчас…
— Сколько лет доктору Моррису?
— Не знаю. Он примерно моего возраста. Тридцать, тридцать один. Что-то около этого.
— Примерно вашего возраста.
Эта манера повторять слова собеседника окончательно вывела ее из себя.
— Да, черт возьми, примерно моего возраста.
— И он хирург.
— Да…
— Легче срывать злость на том, кого вы считаете своим ровесником?
— Я никогда об этом не думала.
— Ваш отец тоже был хирургом, но он не был вашим ровесником.
— Можете не разжевывать.
— Вы все еще сердитесь.
Дженет вздохнула.
— Давайте сменим тему.
— Хорошо, — сказал доктор Рэмос тем безмятежным голосом, который ей иногда нравился, а иногда бесил ее.
5
Моррис терпеть не мог первичного приема. Такой прием вели главным образом психологи, и процедура была долгой и скучной. Статистика показывала, что из сорока человек, обращавшихся в НПИО, дальнейшему обследованию подвергался только один и лишь у одного из восьмидесяти четырех обнаруживалось органическое поражение мозга с нарушениями в поведении. Таким образом, первичные консультации, как правило, оказывались пустой тратой времени.
