Константин Соловьёв - ГНИЛЬ
— Контроль! — крикнул Маан, устремляясь вслед за Геалахом в темный проем.
Привкус мела на губах и запах штукатурки и горелого пластика в сочетании с почти полным отсутствием освещения на миг лишили его ориентации в пространстве, но почти сразу он различил широкую спину Геалаха и его развивающийся плащ. Здесь было тесно, как во всех апартаментах подобного класса, в узком коридоре с трудом разминулись бы и два человека. Фонарь Геалаха, который тот держал в поднятой над плечом руке, выхватывал из темноты острые углы и захватанные пальцами поверхности, какую-то мебель и вентиляционные решетки. Это было похоже на лабиринт, состоящий из нагромождения предметов, точно комнату хаотично заставили вещами, попавшимися под руку. Перевернутый, лежащий у стены, стол. Вывороченный, лишившийся створок, шкаф. Что-то липкое и влажное на полу. Маан включил собственный фонарь, но это помогло лишь отчасти, в незнакомом помещении даже широкое золотистое пятно света не могло оказать существенной помощи.
У Кулаков на этот случай была специальная штука, которую они называли «римской свечой». Она представляла собой полуметровую трубу, из которой в помещение, иногда прямо сквозь дверь, выстреливался копьевидный снаряд, содержащий в себе множество разлетающихся в разные стороны осветительных химических элементов. Они усыпали всю площадь занимаемого помещения и освещали его, помогая штурмующему отряду не использовать громоздкие тепловизоры и неудобные спец-очки. Маан даже присмотрел как-то на складе подобную «свечу», но брать не стал — весила она килограмм под десять и для постоянного ношения в городе явно не годилась.
Сейчас бы он от такой не отказался… Сперва ему показалось, что окна заколочены, потом он понял, что оконные проемы просто затянуты какими-то бесцветными тряпками. Настолько глухо, что внешний свет практически не проникал внутрь. Вероятно, у Гнильца начали перестраиваться органы зрения и яркий свет стал ему невыносим. Такое часто бывает.
Запах внутри царил отвратительный. Сладковатый, несущий настоящей гнилью, заставляющий желудок беспокойно скручиваться в тщетных позывах. Наверно, так может пахнуть внутри гниющей на солнце туши кита, когда идешь по коридору, проложенному в ее внутренностях. Запах Гнили — вот что это такое. Усваивая из человеческого организма все необходимое, Гниль часто отбраковывает отдельные его части, не годящиеся для составляемой хаотичной мозаики. Иногда это могут быть конечности, иногда — кишечник или легкие. Они просто выгнивают с огромной скоростью, быстрее, чем справился бы некроз тканей. И, становясь ненужными, просто отваливаются. Как сброшенная змеиная кожа. Однако Маан, хотя и не видел никогда земных рептилий, полагал, что змеиная кожа вряд ли смердит подобным образом…
Стены сплошь были покрыты бурыми потеками — как будто по ним много недель подряд текла ржавая вода. Но ничего похожего на протекающий водопровод не было видно, пусть воздух тут стоял и влажный, но признаков какой-либо течи Маан не замечал. Когда он посветил вниз, на полу обнаружилось то же самое — частые темные сгустки, похожие на полурастаявших медуз. Он не знал, были ли они источником мерзкого запаха, но выглядели они достаточно отвратительно. Теперь он видел их почти везде — на остатках мебели, на решетках, на тряпье, завешивающем окна… Как будто здесь разорвался целый баллон какой-то коричневой слизи, заляпав все вокруг. Или не баллон, а что-то, бывшее совсем недавно живым человеком.
Маан, ощупывая грязные стены лучом фонарика, с беспокойством подумал о том, как бы господин Тцуки не превратился в «протухший суп».
«Протухший суп» не упоминали в отчетах, это сочетание не встречалось ни в инструкциях, ни в рапортах. Вместо него писали «флюидальное состояние». Но называли — «протухший суп». Достаточно редкий среди Гнильцов случай, когда тело, трансформируясь, не приобретало новые черты, а полностью утрачивало свою бывшую структуру, не получая взамен никакой другой. А проще говоря, таяло, как шоколад на жаре. Внутренние органы атрофировались, после чего поедали сами себя, а костная и хрящевая ткань просто растворялась. Некоторое время эту желеобразную массу сдерживала кожа, в этот момент Гнилец обычно выглядел как огромный неподвижный бурдюк, но потом не выдерживала и она — и все содержимое, ставшее к тому моменту почти жидким, с констистенцией не очень густого варенья, растекалось лужей по полу. Удивлявший ученых факт заключался в том, что даже после этой трансформации, больше походившей на полное самоуничтожение тела, Гнилец продолжал существовать, пусть и в виде подобной лужи. Конечно, он утрачивал возможность каким-либо образом двигаться, но реагировал на изменение температур, климата, электрические разряды, в его медузьих внутренностях продолжали течь загадочные процессы. В лаборатории «протухший суп» любили — таких Гнильцов помещали в сосуды из сверхпрочного стекла и годами исследовали, впрочем, без всякой известной пользы. Инспектора Контроля же считали «флюидальное состояние» Гнильца неудачным случаем — отвратительный запах, царящий в его месте обитания, был настолько силен, что надолго въедался в одежду. Однако такие случаи считались редкими, один к двум или трем тысячам.
— Надеюсь, он не «суп»… — буркнул Геалах, не оборачиваясь, затем крикнул, — Контроль! Лечь на пол! Огонь веду на поражение!
Маану уже стало казаться, что они провели здесь часа пол, хотя на самом деле вряд ли прошло больше минуты. В проникнутых смрадом и залитых темнотой комнатах даже время текло иначе.
— Пусто, — наконец сказал Геалах, опуская ствол пистолета, — Но я чувствую его!
— И я.
— Для «супа» слишком мало этой дряни… У меня был один «суп» в прошлом месяце, там его было литров двадцать…
— Дверь!
— Что?
— Дверь! Тут дверь! Я смотрел план здания. Тут должна быть еще комната. Где-то здесь.
— Уже вижу. Отойди немного. Просто завалена хламом…
— У тебя есть еще один «ключ»?
— В машине… Обойдемся и так. Наверно, услышал нас и заперся в этой каморке. Но мы его сейчас вытащим.
Геалах рванул на себя дверь, эрзац-древесина затрещала и Маану показалось, что хлипкая рукоять сейчас останется в руке инспектора. Но дверь поддалась так легко, словно и не была заперта. А может, и в самом деле не была.
— Контроль! — рявкнул Геалах, оказываясь внутри одним прыжком. Маан поднял пистолет, готовясь его прикрывать. В левой руке, поддерживающей рукоять оружия, он держал фонарик, но сейчас это было почти бесполезно, пятно света скользило из стороны в сторону, освещая лишь привычные коричневые потеки и трещины в стенах.
