Станислав Михайлов - Жемчужина
Рефлекторно я хотел было спрятаться за уступ, но Трана, встав во весь рост, замахал над головой обеими руками, сведя ладони вместе. Конечно, ничего у него не сломано, но что за странный жест?
Послышался негромкий шорох скатившегося камешка, и перед нами появилось одно из них — существо, с трудом различимое на фоне скал. По фигуре это был человек. Но кожа его выглядела очень похожей на окружавший нас камень, серый и шершавый. А на голове выделялись огромные выпуклые сетчатые глаза и еще более огромные, прижатые к голове, уши. Вероятно, они могли раскрываться вширь, когда возникала потребность прислушаться, а размер глаз указывал на способность видеть при очень слабом освещении или даже в темноте… Я вспомнил птицу-криворога, умевшую различать тепло. Кто знает, вдруг эти… человекоподобные… тоже его видят?
И что они теперь сделают с нами?
Пока я думал, рядом возникли еще трое.
Один из подошедших что-то сказал Тране, я не понял. Трана ответил ему. Язык звучал подозрительно знакомо и больше всего напоминал сильно искаженный староферсейский. Вот уж никогда не подумал бы, что горский дикарь знаком с древнейшим языком священных книг.
«Ксената — снова голос в голове, и снова так не вовремя! — Это скафандры».
«Что?» — неужели Пол встречался с этими существами?
«Скафандры на них надеты. Одежда такая, чтобы защищать тело, маскироваться, мало ли, зачем. А на головах не глаза, это приборы для ночного видения, они видят тепло, возможно, умеют приближать изображение, короче, это устройства, механизмы.»
«Механизмы? Устройства? Существа не настоящие, они сделаны?» — я недоумевал.
«Да нет, черт, нет! На них это все надето. Это могут быть обычные люди. Язык ты узнал?»
«С трудом разбираю отдельные слова. Надо послушать», — какое это имеет значение… Вот убьют меня или нет, это любопытно. Не похоже, чтобы собирались, не похоже… А он все не унимался.
«Ксената, мне нужно, чтобы ты перевел то, что я скажу. Ты сможешь?»
«Пол, не сейчас».
«Сейчас! Неизвестно, когда следующий… Важно… Важнее…» — и он пропал.
«Пол…» — мысленно позвал я. Нет ответа.
Что ж, сконцентрируюсь на насущном.
Острым плоским ножом, напоминающим квадратный лепесток цветущего йови, переднее существо разрезало путы на Тране и повернулось ко мне. А Пол-то прав. Оно вполне может оказаться человеком в облегающих одеждах из толстой кожи, например, ксенги, покрытой какой-нибудь хитрой краской, меняющей цвет.
С меня путы тоже срезали.
Взмах руки указал, что нужно идти.
— Ты пойдешь с нами, — на западном торговом сообщил Трана. Его глаза просто-таки лучились радостью. — Не сопротивляйся, не пытайся убежать, тебе сохранят жизнь и здоровье. Когда придем, тебе дадут еду и женщину.
— Трана, кто это? — я мотнул головой в сторону существ.
— Трана? — он рассмеялся. — Ладно, зови меня так и дальше. Это сургири. Так вы нас называете.
Я непроизвольно вздрогнул. Он расхохотался громче. Один из них обернулся.
Сургири. По-староферсейски это значит «изгнанные», а сейчас их называют словом «Иные». Существа из ночных кошмаров. Из сказок о ночных кошмарах. Подземные жители, когда-то воевавшие с людьми и бывшие с нами в кровной связи, загнанные в царство вечной тьмы и холода. Я всегда думал, они выдумка. Кошмар стал явью. Значит, мои худшие подозрения насчет Траны оказались верными? Он — предатель, его хозяева — из глубоких пещер, и они хотят затащить меня туда? Но зачем? Для чего им я?
— Зачем я вам? — надеюсь, мой голос не дрогнул.
— Тебе объяснят. Когда придем. А теперь шевелись, — проскрипел Трана-не-Трана таким знакомым, обманчиво-знакомым голосом. — Нам долго идти. И не разговаривай.
— Но…
— Выбью зубы, — прорычал Трана мне в лицо и оскалился. Вот теперь он совсем не казался знакомым.
Мы покинули лагерь и потопали по пещерам. Специально для нас с Траной включили плоские фонарики на длинных ножках, прикрепив их к нашим плечам. Неяркий свет не слишком-то хорошо рассеивал темноту, боковые ответвления казались черными ямами, и вперед было видно не больше, чем на тройку шагов, но, наверное, считалось, что нам достаточно.
Спереди и сзади нас бесшумно двигались сургири. Они не нуждались в освещении, ведь тьма — их дом, и ловко скакали по камням; я же нередко спотыкался, даже падал, так что им пришлось убавить темп.
Мы шли долго. Очень долго. То поднимались, то опускались, то петляли, то двигались прямо. Почти ничего не различая за кругом, освещенным фонариком, я лишь отмечал, что вот, мы, например, проходим большой зал. Или что, кажется, здесь до нас были люди и оставили знаки на стенах. Мои ноги подгибались — все-таки, еще совсем недавно лежал под барханом, а набраться полных сил так и не успел.
Поняв, что я вот-вот упаду, или сам уже падая от усталости, Трана положил мне руку на плечо, останавливая. Я обернулся, и он сунул мне в рот какой-то шарик.
— Разжуй хорошенько и глотай. Придаст здоровья.
Я подчинился и почувствовал, как волна огня пробежала по моему телу. Теперь я мог двигать горы и прыгать до небес. Зрение прорезалось вглубь и словно бы раздвинулось. В голове появилась ясность, рассеивающая сомнения, разгоняющая муть усталости. Все стало понятным: нужно просто идти вперед, подчиняясь сургири, они хотят мне добра, обещают еду и женщину, надо только дойти.
И мы бодро потопали дальше. Через несколько поворотов вышли к узкой щели, сквозь которую едва ли смог бы протиснуться человек плотного сложения. Ну, мне-то это не составит труда. Призрачный свет Вестника гладил плоскую стену с двумя зигзагообразными трещинами. Моим глазам он теперь казался ярким, почти дневным.
«Это наркотик. Тебе дали наркотик, чтобы ты быстрее шел и подчинялся».
«Пол?»
«Да. Сопротивляйся. Это не друзья. Они похитили тебя и ничего хорошего тебе не сделают. Ты должен попытаться сбежать. Но сначала переведи то, что я скажу.»
«Что такое наркотик?» — я зацепился за незнакомое слово.
«Дурман. То, что на время дает силу, иллюзии, красивые миражи, ощущение ясности в голове. Они по-разному действуют, но если часто принимать, вызывают привыкание и смерть. Повтори то, что я скажу…»
И прежде, чем я успел возразить, он начал, с короткими паузами, почему-то запинаясь и склеивая соседние фразы, читать мне. Похоже, что читать — так обычно звучит, когда читают что-то, начертанное известными знаками, но на неизвестном языке. Но ведь это наш язык, центральный, на нем говорит вся внутристенная область Башен. И Пол прекрасно владеет им, только вставляет разные посторонние слова.
