Владимир Щербаков - Болид над озером
— Не так далеко от маршрутов Фосетта и Беррона найден огромный камень, испещренный знаками. И знаки эти подобны рисункам в кроманьонских пещерах Европы.
— Мы не увидим его в фильме?
— Не знаю, — слукавил я; мне наверняка было известно, что маршрут Беррона проложен был вдали от этого камня, который специалисты-археологи называют Педра Пинтада.
— Давай вернемся к фильму, — сказал Санин. — В нем что-то есть… Я только приготовлю кофе и яичницу по-хеттски.
— Что за лакомство?
— Резаные яблоки с луком, обжаренные в масле, заливаются яйцами. Просто.
После кофе и яичницы по-хеттски я снова передаю слово Беррону.
Охотники за головами
Баррето пришел сообщить, что семьи индейцев пиринтинтинов с недавних пор обосновались в двух днях пути отсюда.
— Если мы собираемся отправиться к пиринтинтинам, то из людей мы превратимся в дичь, на которую они будут охотиться. Страх толкает этих людей на глупости; достаточно одного плохо понятого жеста, чтобы вызвать среди них панику и решение напасть на вас.
Тем не менее Баррето дает согласие на этот поход. В этом клане пиринтинтинов немного мужчин, а наш отряд состоит из пятнадцати хорошо вооруженных людей. Кроме того, он добился того, что половина племени апиаков пойдет впереди нас, чтобы объяснить пиринтинтинам наши мирные намерения. Баррето их родственник и является неприкосновенным. Он может защитить нас в случае необходимости.
Ведь целый день моторная лодка поднимается вверх по реке.
Порог заставляет индейцев перенести лодки на спине выше по течению, до маленького озера, окруженного большими деревьями. Их вершины пропускают мало солнечных лучей. В этой спокойной тени светящиеся пятна составляют узор, между которым рыбы совершают дугообразные прыжки. Странная плоская рыба, в профиль совершенно круглая, размером с тазик… она похожа на лицо человека, лоб которого чрезмерно высок и выпукл. Когда рыба появляется на поверхности в третий раз, стрела бесшумно пронзает ее. Гладкая поверхность воды начинает бурлить; из нее высовывается, нахлестывая воздух, длинная стрела с окрашенными перьями.
По словам Доминго, это озеро принадлежит старой сюкуруку. живущей там несколько веков. Сюкуруку, или анаконда, — самая большая из змей. Ее длина достигает двенадцати метров.
Доминго рассказывает нам, что если очень темной ночью идти с факелом по берегу озера, то можно увидеть, как блестят глаза старой змеи, которая приближается, чтобы рассмотреть пришельца. В действительности же никогда ни один индеец не отваживался пойти ночью на это место.
Очередной привал. Они располагаются на циновках, горит костер перед входом в большую пещеру, над огнем булькает вода в котелке, подвешенном на треноге. И вдруг тренога исчезает. На одно мгновение. Но у меня быстрая реакция, и я успеваю отметить сей немаловажный фактор. Этой треноги — связанных коротких жердей — не было долю секунды, может быть, всего десятую долю, и для режиссера это могло пройти незамеченным. Равно, как и для зрителя, впрочем. А может быть, это еще один сигнал? Но что он означает? Или фильм монтировался в такой спешке, что сюда попал предыдущий кусок ленты, соответствующий моменту, когда горел костер, но тренога еще не была установлена? Надо проверить… позже.
Наконец, мы прибываем в деревню. Два десятка пиринтинтинов, голых, пестро и странно раскрашенных, занимают несколько овальных хижин, построенных из коры деревьев. Пока вождь апиаков говорит им, они неподвижно стоят, прислонившись к своим хижинам, будто боятся, что мы на них нападем.
Мы совершаем быстрый обход деревни. Она напоминает деревню апиаков. В одном углу женщины приготавливают пищу. Разрубленный на части тапир лежит в грязи среди отбросов. Все щупали это мясо, собаки его лизали, но это не мешает нам поджарить его на раскаленных углях, а затем съесть полусырым.
Обрыв ленты. Чашка кофе. Санин чуть утомлен. Он думает о фильме. Я помню о треноге. Природа показана очень красиво, слишком красиво. А тренога? Это мелочь, маловажная деталь, которая почти незаметна в таком фильме… Какую-то долю секунды котелок висел в воздухе, факт. Невероятно, но факт.
В углу несколько индейцев присели вокруг каменной печи, на которой что-то жарится. Я приближаюсь. Это — большие черные муравьи. Один из пиринтинтинов приглашает меня сесть и предлагает это лакомство. Я делаю, как они! Двумя пальцами беру муравья за голову и ем его. Похоже на сливочное масло, смешанное с маслом лесного ореха. Очень вкусно!
Я замечаю, что индейцы эти не вооружены луками, как другие племена, но зато имеют духовые трубки, сарбаканы всех размеров. Эти сарбаканы являются страшным оружием, которое еще более увеличивает таинственность и ужас перед лесом.
Индейцы, вооруженные сарбаканами, которые могут быть приняты за ветки, прячутся среди листвы или в дуплах деревьев. В небольшом футляре, висящем на шее, они носят стрелы, уамири, длиной тридцать сантиметров, тонкие, как иглы ели, с остриями, смоченными в настойках или соке растений, среди которых самым страшным является яд кураре или урари, убивающий за три минуты.
Кураре — ядовитая жидкость темно-красного цвета, густая, как лак, экстракт корня одной из лиан. Яд хранится в тыквенных бутылках. Перед выстрелом пиринтинтины кладут отравленное острие стрелы в рот, чтобы растворить кураре слюной. Затем они вводят стрелу в трубку и, не шевелясь, ожидают добычу или своих врагов. Достаточно дунуть в длинную трубку, чтобы стрела без шума пошла и с силой вонзилась в тело жертвы. Обычно конец стрелы ломается из-за сделанной у ее основания насечки, и отравленное острие остается в ране. Боль от такого ранения незначительна, но спустя несколько секунд раненого парализует. Пиринтинтины смазывают ядом и шипы кустов на тропинках, ведущих к их домам. Одна простая царапина, сделанная таким шипом, — и наступает быстрая и тихая смерть. Кураре действует только тогда, когда проникает в кровь, парализуя мускулы дыхательных путей.
Вечером Баррето рассказывал нам:
— Один мой друг покупал засушенные человеческие головы для перепродажи их богатым коллекционерам в Европе. Вы, несомненно, знаете, что индейцы племени живарос являются мастерами этой мрачной работы. Мой друг, спасший однажды жизнь одному из индейцев племени живарос, в обмен на свой залежалый товар получил несколько таких голов, столь редко встречающихся в собраниях коллекционеров…
* * *
Для продолжения съемки фильма построены две деревни. Индейцы разделены на две группы: наших друзей и наших врагов. Они так вошли в роль, что во время схватки люди Баррето должны были временами вмешиваться, чтобы останавливать их.
