Максим Курочкин - Аниськин и сельские гангстеры
– Вы к маме? – разрушила нереальность происходящего повзрослевшая девочка из книжки.
– Не знаю, – глупо ответил еще не пришедший в себя Костя, – а кто ваша мама?
– Я – Василиса Куркулева, – улыбнувшись, представилась Аленка.
– А почему не Аленка?
Со стороны Костя выглядел глупее некуда. Но он пока этого не понимал. Неаленка внимательно посмотрела ему в глаза и улыбнулась совсем ласково.
– Так назвали, я не виновата, – несоразмерные с логикой огромные серо-голубые глаза смеялись совсем не обидно.
Комаров понял, что если он немедленно не возьмет себя в руки, то первая встреча с живым идеалом окажется и последней. Необходимо было срочно собраться. Время на это действо совершенно бескорыстно подарила ему сама Аленка-Василиса.
– Дядя! – всплеснула руками она, увидев Колю-Болеро.
Из всей семьи только Василиса не чуралась родства с блаженным, из всей семьи только она действительно любила его.
Коля заплясал на месте как марионетка, нелепо взмахивая руками и привставая на цыпочки.
– Пойдем к нам, – смело предложила Василиса.
– Нет, – испугался Коля, – Коля не пойдет, Коля боится. Колю ругать будут.
Тень набежала на лицо девушки.
– Не уходи тогда. Я тебе вкусненького принесу, – пообещала она.
Времени, затраченного на диалог дяди и племянницы, Косте вполне хватило для реабилитации.
– Я хотел бы видеть Елену Степановну Куркулеву, – откашлившись, пробасил он.
– Заходите, она дома.
Василиса достала из рюкзачка за спиной огромный, длиной около двадцати сантиметров, ключ и просунула его в тщательно замаскированную замочную скважину. Ключ, отчаяно скрипя, повернулся, и калитка неохотно пропустила дочь хозяйки и непрошенного гостя. Мухтара Комаров решил не брать. Кто знает, как отреагирует Вера Степановна на его визит, а тут еще и козел. Мухтар выразительно проблеял что-то обидное в спину хозяина, но услышав уже знакомое: «ждать», послушно улегся, заблокировав выход из усадьбы.
Изнутри двор Куркулевых был еще необычнее, чем снаружи. В принципе, от обычного сельского двора он отличался только размерами. Да еще надписями. На всех подсобных помещениях висели аккуратно выполненные таблички с пояснением, что именно находиться за стенами данного объекта.
«Whaterclose» – поясняла табличка предназначение «скворечника», окрашенного темно-зеленой краской. Whaterclose имел два отделения: «for lady» и «for man». На этом англоязычные пояснения заканчивались и начинались наши, родные, исконно русские, такие, например, как «Хранилище продуктов питания для крупного рогатого скота», «Помещение для содержания домашней птицы» или «Автопарк».
Василиса провела Комарова через двор, попутно приласкав огромного дога по кличке «Френд» (девушка называла его просто Дружок) и завела в дом.
– Мама, ты дома? – крикнула она с порога.
– Не отвлекай, у меня медитация, – услышал Костя неприятный высокий голос.
– Мама, к нам гости, – повторила девушка.
– Какого пола и статуса?
– Новый участковый.
– Пусть пройдет ко мне в будуар, – спустя минуту последовало разрешение.
Василиса провела Костю в то, что Вера Степановна называла будуаром. На старой кровати с панцирной сеткой возлежала полная дама в бигуди и розовом халате. Оборок на халате было, вероятно, метров тридцать, тонкие металлические бигуди лежали ровными, организованными рядами, лицо… На практике Костя видел всякое. Но чтобы лицо пожилой, вероятно, женщины так легкомысленно и небрежно расписали дилетанты бодиарта! Глазные впадины были выложены угрожающе зеленым тоном, нос цвета аквамарина одиноко возвышался над клубнично-красными щеками, незакрашенные места удостоились массы цвета охры. Это было покруче, чем Мальвина, забавляющаяся человеческим ухом.
– Мама нанесла клубнично-глиняную маску, – пояснила Василиса, которая уже успела переодеться. – Разговаривать она может, так что задавайте ваши вопросы.
Косте первый раз в жизни приходилось разговаривать с человеком в клубнично-глиняной маске. И уже второй раз за день он не знал, как вести разговор. Все первоначальные намерения идти по стопам классических провинциальных детективов и маскировать свои истинные намерения мгновенно позабылись, и Комаров начал с того, чем начинают официальные визиты типичные следователи:
– Я хочу поговорить о причастности вашего супруга к убийству. Мне необходимо знать, где был ваш муж, Куркулев Семен Семенович, в ночь совершения преступления и нет ли у него алиби.
– Алиби, скорее всего, у него нет, – начала маска, не разлипая глаз, – вы же забрали его так неожиданно, так спешено, он просто не успел собрать узелок. К тому же обычно в тюрьмах при обыске забирают даже деньги и инструменты, а не то, что такую ценную вещь, как алибя. И вообще, откуда вы взяли, что это именно он украл эту алибю? Мы люди обеспеченные, украденная алибя и рядом не может стоять с нашими фамильными драгоценностями.
– Я имею в виду не это.
Василиса уже ушла, Вера Степановна не могла видеть выражение лица участкового, а дела участкового были плохи. Он с трудом удерживался от смеха.
– Я спрашиваю, где был ваш муж в ночь совершения убийства?
– Ах, вы об этом? – женщина с трудом сдержала зевок. – Почему вы думаете, что дона Педро убил Сема? Он и самолет-то водить не умеет. Зря, зря. Я уже давно простила дону Педро надругание над своей девственностью. И никаких конфликтов между Семой и Педрой быть не может.
– Мама, – раздался за спиной Комарова голос Василисы, – сериал только через час, а это Комаров, наш новый участковый.
– А-а-а, участковый, – будто только что поняла Вера Степановна, – так бы сразу и сказали, я же не могу открыть глаза, я медицирую. Что новенького? Нашли убий… – собеседница Кости замолчала на полуслове.
– Она спит, сегодня вы уже ничего не добьетесь, – спокойно сказала Василиса. – Пойдемте на кухню. Я напою вас чаем, а вы зададите мне свои вопросы.
– Сколько вам лет? – спросил Комаров, идя следом за девушкой.
– Пятнадцать, – ответила она.
«Совсем девчонка, – восхищенно подумал Костя, – а ведет себя как умудренная годами женщина. Я бы со стыда сгорел, если бы у меня была такая мать, а она – хоть бы хны! А в селе говорят, что еще и все хозяйство держится только на ней».
Тем временем девушка накрывала на стол. У Комарова появилась возможность хорошенько рассмотреть ее. Василиса совсем не была похожа на классическую сказочную Василису-прекрасную. Маленькая, очень худенькая, с короткой стрижкой, нос усыпан маленькими аккуратными конопушками. Девчонка – как девчонка. Сказочными были только глаза.
Тем временем девушка достала из рюкзачка кирпичик белого хлеба и стала ловко готовить бутерброды с маслом. Ломтики получались тонкими, почти прозрачными, желтое ароматное масло сливочно пахло и почти добровольно ложилось на хлеб красивым волнистым слоем. Костя как завороженный наблюдал за приготовлением бутербродов.
