Журнал «Если» - «Если», 1992 № 02
Мы сидели у костра и пытались спланировать дальнейшие действия. Теперь мы могли погрузить на Пэйнта недвижимый остов робота Роско, а также все оставшиеся запасы воды и продуктов, которые он был в силах потянуть. Тэкк и я несли бы тяжелые тюки, а Сара, единственная из нас имевшая оружие, взяла бы более легкий груз, с тем расчетом, чтобы в случае опасности успеть освободиться от ноши и быть наготове для стрельбы. Свистун не способен был ничего нести, зато из него вышел прекрасный дозорный и разведчик.
День уже давно закончился, но мы погрузили поклажу и двинулись в путь. Никто из нас не хотел оставаться в ущелье хотя бы на минуту дольше, чем это было необходимо.
На второй день Свистун наткнулся на кентавров.
Утром он ушел вперед, а незадолго до полудня я увидел, как он, стремительно перекатываясь с боку на бок, спускался по склону нам навстречу. Обрадовавшись возникшему предлогу сделать привал, я бросил на землю тюк с поклажей и стоял, выжидая, когда он подойдет. То же сделала и Сара, только Тэкк, остановившись одновременно с нами, не снял своего рюкзака. Он застыл, сгорбившись под весом давившего на него груза и уткнувшись глазами в землю.
Свистун скатился по склону и встал перед нами.
— Впереди лошадки, — прогудел он. — Около ста. Но без полозьев и лица у них похожи на ваши.
— Кентавры, — догадалась Сара.
— Играют, — задыхаясь, пропыхтел Свистун. — В низине между горами. Гоняют палками какой-то шар.
— Кентавры играют в поло, — восторженно воскликнула Сара. — Что может быть более естественным!
Она грациозно подняла руку, чтобы поправить упавший на глаза локон, а я, следя за ее движением, вновь уловил знакомый облик той чудесной девушки, которая встретила меня в холле старого дома на Земле — той прежней Сары, какой она была, пока ее красота не потускнела от усталости и разочарований.
Я поднял свой рюкзак и продел руки в лямки.
— Веди нас, Свистун, — сказал я.
— Неужели ты думаешь, — спросила Сара, — что кентавры сохранили блок управления. Они наверняка потеряли или сломали его.
— Вот у них и узнаем, — ответил я.
Не знаю, почему мы повели себя именно так, поскольку никто не отдавал подобного приказа, но все дружно залегли и подобрались к вершине холма ползком, осторожно заглянув за гребень.
Перед нами простиралась ровная песчаная равнина с чахлой растительностью, а за ней — обширная желтовато-красная пустыня, где возвышались редкие невысокие скалы.
Свистун ошибся в подсчетах. Кентавров было гораздо больше, чем сотня. Основную массу составляли зрители, стоявшие по сторонам четырехугольного «игрового поля» — ровного участка земли с кучками белых камней, служивших, видимо, для обозначения ворот. По полю бешено носилась дюжина кентавров, которые, зажав в руках длинные жердины, яростно боролись за мяч, гоняя его из края в край. С большой натяжкой это можно было рассматривать как грубую и весьма приблизительную версию благородного состязания, которое принято называть игрой в поло.
Между тем, игра закончилась. Игроки ускакали за пределы поля, а толпа начала расходиться.
Вскоре кентавры кружились по равнине, без видимой цели, так, как обычно дефилируют толпы беззаботных людей, вышедших в воскресный день в парк на прогулку.
— Что нам теперь делать? — спросила Сара. — Просто спуститься к ним?
И тут в первый раз за долгое время Тэкк вышел из транса.
— Спуститься, но не всем сразу, — сказал он. — Только одному из нас.
— И я полагаю, что этот один — ты, — заметил я с издевкой.
— Конечно, я, — ответил Тэкк. — Если кому-то суждено погибнуть, то я — первый кандидат. Давайте размышлять логически, — продолжал Тэкк в своей противной надменной манере, которая так и звала меня задать ему хорошую взбучку. — Из всех нас я самый последний претендент на то, чтобы быть убитым. Самый скромный на вид, безобидный, без всяких признаков агрессивности. Более того, я похож на человека, у которого не все дома. Я ношу коричневую сутану, а на ногах у меня не тяжелые ботинки, а сандалии…
— Эти ребята внизу, — сказал я ему, — не имеют ни малейшего представления о таких вещах, как сутана и сандалии. И их не интересует, мудрец ты или чокнутый. Если они решат кого-нибудь прибить, то не станут особенно раздумывать…
— Но откуда ты знаешь? — вмешалась Сара. — Может, они вполне дружелюбные существа.
— Они, что, кажутся тебе дружелюбными?!
— По внешнему виду судить преждевременно. А Тэкк, по-моему, обладает одним достоинством: может быть, им ничего не известно о сутанах и сандалиях, но почувствовать простую душу они, наверное, могут. Во всяком случае, они сразу увидят, что Тэкк совершенно не опасен.
Все время, пока она говорила, я думал о том, что, излагая свои доводы, Сара заботилась совсем о другом человеке, который, по ее мнению, не должен был оказаться на месте Тэкка.
— Господи, да я — единственный, кто на это способен, — устало сказал я. — Так что давайте прекратим болтовню, и я пойду к ним. Из Тэкка они просто сделают мокрое место.
— Можно подумать, что тебе эта участь не грозит, — язвительно заметила Сара.
— Но, по крайней мере, я знаю, как обращаться…
— Капитан, — прервал меня Тэкк, — почему бы Вам не прислушаться к голосу здравого смысла? Если уж Вы претендуете на роль супермена, то постарайтесь понять две простые вещи. Во-первых, я говорил, что думал. Они не бросятся на меня со своими дубинами уже только потому, что я сделан не из вашего теста. Расправа со мной не принесет им такого удовольствия, как с вами. Какая может быть радость в том, чтобы отдубасить слабого и жалкого? А если я постараюсь, то я буду выглядеть втройне слабым и жалким. И второе — вы нужны всем нам больше, чем я. Если что-то случится со мной, большой разницы не будет, а уж коли вы спуститесь вниз и позволите расправиться с собой, то вся наша экспедиция в тот же миг закончится.
Я с удивлением уставился на него, ошеломленный тем, что у Тэкка хватило духу такое сказать.
— Но весь фокус в том, что нужно не просто спуститься, чтобы поговорить с ними, — все еще протестовал я. — Ведь придется еще и торговаться из-за мозга Роско. Ты можешь все испортить.
Мы лежали, припав к земле и глядя друг на друга.
— Бросим монету, — прорычал я. — Никто не против, чтобы решить вопрос жребием?
— У монеты только две стороны, — сказала Сара.
— Этого достаточно, — заметил я. — Ты участвовать в этом не будешь. Либо Тэкк, либо я.
— Никакого жребия, — сказал Тэкк. — Пойду я!
Сара посмотрела на меня.
— Мне кажется, мы должны его отпустить, — сказала она. — Он сам так хочет. Сам. Он справится.
