Стерлинг Ланье - ИЕРО НЕ ДАЮТ ПОКОЯ
И бронзовокожий человек неспешной рысцой преодолевал милю за милей, опаляемый беспощадным огнем, который лился с небес. Острые глаза священника не упускали ни одной, даже самой незначительной детали ландшафта. Появились маленькие бурые птички, следившие за ним с высоких каменных глыб, а кактусов и кустарников стало еще больше. Медленно, почти незаметно синеватый оттенок почвы сменялся обычным, серовато-желтым. Семейство каких-то зверьков озадаченно уставилось на него из вырытых в пологом склоне холма нор, но, казалось, присутствие человека не особенно встревожило крохотных грызунов. Оглянувшись, Иеро увидел, что зверюшки, позабыв о нем, возвратились к прерванным занятиям. Это наблюдение чрезвычайно его обрадовало: раз человека не боятся, значит, люди здесь встречаются очень редко.
А единственное, что сейчас необходимо, – это остаться незамеченным. И каждая пройденная миля уводит все дальше и дальше туда, где легко затеряться в бескрайних степях, в безбрежных джунглях и, наконец, пропасть из поля зрения врагов. Поиски союзников можно отложить на будущее; главное
– спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе, не оставив никаких следов.
Когда день начал клониться к закату, Иеро принялся подыскивать убежище на ночь. Пища больше не заботила его: в кожаном мешке кроме вчерашнего мяса лежало несколько плодов кактуса с тщательно отскобленной колючей кожурой. Подобные кактусы встречались далеко на севере, в лесах Канды, и метс хорошо знал, что растущие на них колючие шарики весьма питательны и вдобавок еще недурны на вкус. Вскоре после полудня ему посчастливилось наткнуться на гнездо не то птицы, не то ящерицы. Путник с удовольствием полакомился крупными, похожими на куриные, яйцами. Метсианские Стражи Границы могли выжить почти в любой местности, и сейчас, когда перед ним простиралась земля, которая намного плодороднее только что пройденной пустыни, Иеро уже не боялся умереть от голода и жажды. Но раз тут есть жизнь, значит, есть и хищники. Стало быть, с приходом ночи нужно подыскать подходящее убежище, чтобы случайно не попасть кому-нибудь на ужин.
Часом позже ему повезло и в этом – удалось обнаружить невысокий каменный холмик, одна из сторон которого уходила вверх почти под прямым углом. И на этой практически отвесной стене имелся выступ, совсем маленький, но не настолько, чтобы священник не сумел улечься на нем, спрятавшись поп нависавшим сверху карнизом. Забившись в узкую щель, он тут же обнаружил, что выступ изогнут наподобие чайной ложки и это углубление наполнено старым пеплом и полусгоревшими сучьями. Скрючившись под низкой каменной крышей, Иеро разжег маленький костер, подкармливая пламя наскоро собранными сухими ветками. По крайней мере, в таком убежище он мог позволить себе запалить огонь: только с юга, и то с довольно близкого расстояния, можно было разглядеть чуть заметное мерцание пламени.
Если бы не пышные усы, его сейчас можно было бы принять за индейца-охотника, устроившегося на ночлег, как и много тысяч лет назад, на каменном столбе где-то посреди необъятной прерии. Священник проглотил скудный ужин, состоявший из обжаренного на костре мяса и плодов кактусов, но так и не притронулся к бурдюку с водой. Пока он не особенно страдал от жажды, я стоило поберечь ту довольно неприятную на вкус жидкость, которая все равно оставалась водой – величайшей ценностью в засушливых степях. Перед ним на краю выступа лежали стебли кактуса. Брошенные в костер, они могли послужить надежной защитой от любого хищника, который в поисках добычи рискнул бы забраться под манящую каменную крышу.
Повернувшись за ветками, священник внезапно заметил кое-что пропущенное им при первоначальном, кратком осмотре. В слабых отсветах костра на потолке и стенах ниши виднелись странные рисунки, настолько блеклые, что при всем старании он ничего не сумел различить. Еле заметные черточки на камне смутно напоминали фигурки людей и животных, но каких животных и каких людей? Столь неожиданно обнаружив, что не ему первому пришло в голову использовать это место для ночлега, Иеро почему-то приободрился.
Он оглядел раскинувшуюся перед ним равнину, залитую ярким лунным светом; где-то вдали ее поверхность скрадывала повисшая над землей туманная дымка. В небе безмятежно сияли звезды, а застывший под ними черно-серебристый «карандашный» пейзаж, изобилующий резко очерченными контурами, казался священнику искаженным зеркальным отражением того красочного мира, по которому он путешествовал днем.
Неподалеку завыл волк, и его зов был мгновенно подхвачен целой дюжиной глоток. Иеро с минуту напряженно вслушивался в ночной концерт, пока не стало ясно, что серые охотники идут не по его следам. Взлаивания здешних волков совсем не походили на жуткий вой их северных собратьев, но стая была многочисленной. Наконец Иеро облегченно улыбнулся: они явно гнали какого-то зверя, причем далеко в сторону от его убежища. Когда звуки погони окончательно стихли, он притушил костер, оставив лишь тлеющие угли, и устало откинулся на подстилку из веток. Он знал, что проснется вовремя, чтобы поддержать угасающий огонь.
Тихо лежа в темноте, священник некоторое время пытался предугадать, что ждет впереди, прекрасно сознавая всю тщетность этих попыток. Сорок Символов и сопутствующий им кристальный шар остались там, в Д'Алва. Да и чего бы он добился с их помощью, потеряв талант? Нет, теперь для него это просто груда бесполезного хлама. Нужно свыкнуться с тем, что завтрашний день, как у большинства живущих на Земле людей, полон неопределенности… он должен с благодарностью принимать те испытания, которые посылает Господь… Наконец путник задремал вполглаза, оставаясь по-прежнему настороже. Сначала никакие видения не тревожили его сон, но вот пальцы священника судорожно сжались, а на скулах заиграли желваки. Однако это не разбудило его – грудь Иеро продолжала мерно вздыматься, а глаза так и не открылись. Казалось, все замерло на искрящейся в лунном свете равнине, и ни один угрожающий крик не разорвал прозрачный ночной воздух.
И все же где-то глубоко в подсознании мирно спящего воина замерцал сигнал тревоги. Возможно, его ментальные способности оказались подавленными лишь частично, и теперь оборванные нервные окончания еще недавно прекрасно отлаженной системы встревоженно бились, пытаясь о чем-то предупредить оглохший и ослепший разум. Иеро видел сон. Он летел над удивительной, странной долиной. Там было множество холмов – пурпурных, курящихся туманом, что вставал из зеленых ложбин, зажатых между пологими склонами. Округлые, причудливой формы вершины поросли густым лесом. Странные курганы, ничего общего со столь часто виденными им каменистыми холмами родного севера… Священник вздохнул во сне и пошевелил затекшей рукой. Непонятное сновидение потихоньку ускользало из дремлющего сознания, но почему-то он был теперь твердо уверен, что еще увидит пурпурные холмы. Они казались очень красивыми.
