Михаил Сухоросов - Наемник
Докурив, я выбил трубку о каблук:
— Ладно, Гельда, извини, все это очень интересно, но давай я в следующий раз дослушаю. Драпать надо просто со страшной силой.
— Что, пошли? — таким тоном, словно речь идет о прогулке в ближайший парк.
— Ага, — я закинул на плечи мешок побольше. — Погоди секунду, — скрепя сердце и не без некоторой торжественности я предал огню свои наброски — не оставлять же врагу…
А медный обруч на лбу я решил не снимать. Какого черта, в конце концов? Официального уведомления об отлучении я покуда не получал!
ГЛАВА 5
Мы топали довольно долго какими-то оленьими тропами. Солнце стояло высоко, но в той чащобе, куда мы забрались, висел тенистый сырой полумрак. Хорошо, что хоть подлесок не густой… И к тому времени, как подоспеет погоня, росы не будет, а трава след не держит.
Петлять мы не петляли, шли быстро, как только возможно. Правда, когда вместо травы пошел мох, мне пришлось прыгать с коряги на корягу — своими шлепанцами на тройной подошве и с подковками я б там превосходнейшим образом наследил.
Еще где-то с полчаса мы шлепали вверх по течению ручья — чистого, прозрачного и, естественно, ледяного. Едва ли по нашему следу пустят собак, но осторожность еще пока никому не вредила. Ноги у меня после этого абсолютно закоченели, а уж каково Гельде, которая босиком шла, можно себе представить. Когда мы выбрались на сухое место, я, невзирая на протесты, растер ей ноги и заставил выпить глоток рому из фляжки, попутно рассказав о живущем в ручьях злом духе Катаре. Сам я тоже хлебнул — для профилактики. Но простуда как раз меня меньше всего беспокоила — у меня начала сильно кровить рана на ноге, штанина густо пропиталась кровью. Я, понося Дикса самыми скверными словами (про себя), уселся на землю и размотал тряпицу. Вот гадство, только воспаления не хватало! И так-то едва ползем… А навыкам целительства, даже на начальном уровне, Грентвиг меня не учил, уверяя, что мне на это жизни не хватит.
Мои тягостные раздумья прервала Гельда:
— Ну, кто так делает? Дай сюда.
— Ну, на, — я протянул ей ногу. Она наморщила лобик, что-то поприкидывала в уме, а потом начала водить своим Камнем над раной и не то бормотать, не то напевать. Я сосредоточено занялся своей трубкой, стараясь не обращать внимания на боль, ставшую жгучей. А потом она утихла.
— Все, забирай свою ногу.
Я ошалело уставился на рану, но никакой раны не обнаружил. Там, где полагалось быть разрезу сантиметра в полтора глубиной, остался только розоватый шрам.
— Ты что — целительница?! С этого и надо было начинать.
— А что я тебе там, на поляне, по-твоему, втолковывала битый час? — возмутилась она.
А потом опять шли и шли — молча, чтобы сберечь дыхание, целенаправленно. Я уже почти ни на что не обращал внимания и видел перед собой только мелькающие в траве ноги Гельды. Вымоталась она посильней меня, но ни словечка жалобы. Молодчина она все-таки…
Орденская выучка сказывалась — я отмечал почти непроизвольно: эльфы. Далеко, неопасно. Лешак. Сматывается подальше…
До темноты мы остановились только один раз — перекусить… А кроме усталости, донимала меня мысль о том, что сейчас по нашим следам с гиканьем и свистом торопит коней целая орава Чародеев из Западной Цитадели. Эту мысль я старательно отгонял: для Чародея мандраж роскошь непозволительная. Помогает его обнаружить, в частности.
Мы пересекли ближе к вечеру низинку, заросшую чахлым ельником, и нас тут же атаковали зудящие полчища здоровенных, наглых и рыжих комаров. Уж не знаю, как насчет всего остального — но эти гады прямо как у нас, на Урале. Даже чем-то родным повеяло… Выбрались мы оттуда только затемно, искусанные, исцарапанные, уставшие до помертвения. Быстро перекусили — еду пришлось буквально запихивать в себя — а потом повалились, как мертвые, на расстеленном плаще, укрывшись другим. Хотите верьте, хотите нет, но я хотел только одного: спать, и никакие мысли о слишком долгом воздержании мне даже в голову не лезли.
Проснувшись, я обнаружил во-первых, что уже рассвело, во-вторых, что Гельда еще дрыхнет, и голова ее лежит у меня на плече, а моя рука у нее на бедре, на ощупь Гельда показалась мне очень мягкой и теплой. Я приподнялся на локте, рассматривая ее лицо. Вот сейчас оно совсем детским кажется… Черт, если б никаких других причин оставить Орден не было, кроме нее, я б и то не слишком жалел…
И снова бесконечный дневной переход. У меня жутко гудели ноги, а пот, стекающий по спине, пропитал насквозь, кажется, даже кожаный подкольчужник, когда мы вышли к деревушке, прилепившейся под высоченным глинистым обрывом. Как сообщила Гельда, забытый тракт начинался там, наверху.
Местные встретили нас недоверчиво, несмотря на мой обруч на лбу, но когда Гельда с помощью непонятных мне знаков и словес умудрилась вылечить две лихорадки и затянула громадную язву на плече худенького голозадого пацана со вспученным животом — как оказалось, сына старосты — мы стали героями дня. Денег у забитых, объясняющихся по преимуществу мычанием крестьян не было, да и со жратвой оказалось не густо, но нас накормили от пуза, да еще и на дорогу дали. Этим людям все равно — Орден там, не Орден, лишь бы польза была. В общем-то верно… Предложение ночлега мы решительно отклонили — во-первых, погоня должна уже почти на хвосте быть, а во-вторых, меня ночевать в какую-либо из этих копченых, кишащих насекомыми, хат не заманить никакими пряниками.
Обрыв оказался не таким крутым, как выглядел снизу, поднялись мы минут за пять, миновали густой перелесок и вышли на излучину Забытого тракта. Похоже, забыли его и в самом деле основательно: неровная, извилистая просека, заросшая высоченной, по грудь мне, травой, кое-где пробивается молоденький осинник… Раскаленный медный шар солнца уже валился за горизонт, окрашивая листву в самые невероятные цвета, без умолку голосили какие-то птицы… Несмотря на высокую траву, идти легко — во всяком случае, легче, чем по лесу.
Правда, далеко мы не ушли — перед очередным поворотом замерли, не сговариваясь. И тут же из-за него нам навстречу вывернулись четверо всадников в доспехах, двое остановились где-то в полусотне метров, двое поскакали к нам. Я только и успел шепнуть Гельде:
— Спокойно. Я поговорю с ними, — незачем раньше времени затевать склоку, тем более, численный перевес не на нашей стороне.
Подъехавшие к нам, судя по вооружению и одежде, из благородного сословия и на имперской службе не состоят. Передовой — широченный краснорожий детина, заросший густой бородой, в кожаном шлеме и плаще с меховой оторочкой осведомился грубым и пропитым голосом:
