Барбара Эрскин - Дом на краю прошлого
– Да, конечно. – Она сложила бумаги в стопку, но тут зазвонил телефон. – Голос незнакомый, женщина, явно пожилая.
– Как я поняла, вы пытались встретиться со мной. Меня зовут Мэри Саттон.
Джосс едва не подпрыгнула.
– Да, миссис Саттон…
– Мисс, дорогая, мисс Саттон. – Голос на другом конце провода стал внезапно строгим. – Понимаете, я не открываю свою дверь незнакомым людям. Но теперь я знаю, кто вы такая, так что заходите, навестите меня. У меня есть кое-что, могущее вас заинтересовать. – Сейчас? – Джосс очень удивилась.
– Именно так, сейчас.
– Хорошо, я сейчас приеду. – Джосс пожала плечами и повесила трубку. – Неуловимая мисс Саттон желает видеть меня незамедлительно. Я обойдусь без кофе, Люк, и поеду, пока она не передумала. Она говорит, у нее что-то есть для меня. Ты присмотришь за Томом?
– Ладно. – Люк наклонился и поцеловал ее в щеку. – Увидимся позже.
На этот раз стоило только Джосс постучать в дверь коттеджа, как она открылась. Мэри Саттон оказалась маленькой высохшей старушкой с пушистыми седыми волосами, затянутыми в узел на затылке. На узком, птичьем личике – тяжелые очки в черепаховой оправе.
Она провела Джосс в маленькую, чистенькую гостиную, где пахло печеньем и давно увядшими цветами. На столе, покрытом коричневой клеенкой, лежала маленькая записная книжка. Она была точь-в-точь такой же, как та, что Джосс обнаружила в письменном столе. Она не могла отвести от нее взгляда, пока усаживалась у окна в кресло с высокой спинкой.
После нескольких томительных секунд и тщательного осмотра суровое лицо старой женщины расплылось в улыбке.
– Вы можете называть меня Мэри, милая, так звала меня ваша матушка. – Мэри повернулась и принялась разливать чай из чайника, который уже стоял на подносе. – Я присматривала за вами, когда вы были совсем крохой. Именно я отдала вас вашим приемным родителям, когда они приехали за вами. – Она несколько раз моргнула. – Ваша матушка не могла этого вынести. Ушла в поле и бродила там, пока вас не увезли.
Джосс в ужасе смотрела на нее, не в состоянии говорить из-за комка в горле. За толстыми стеклами очков глаза старой женщины наполнились слезами.
– Почему же она меня отдала? – Прошло несколько минут, прежде чем Джосс сумела задать этот вопрос. Она трясущимися руками приняла от Мэри чашку чая и быстро поставила ее на край стола. Ее глаза снова вернулись к записной книжке.
– Не потому, что она вас не любила. Наоборот, она поступила так потому, что любила вас слишком сильно. – Мэри села и плотно натянула юбку на колени. – Видите ли, другие ведь умерли. Она считала, что если вы останетесь в Белхеддоне, вы тоже умрете.
– Другие? – Во рту у Джосс пересохло.
– Сэмми и Джордж. Ваши братья.
– Сэмми? – Джосс, не сводя с Мэри глаз, внезапно похолодела.
– Что такое, дорогая? – Мэри нахмурилась. – Что вы сказали?
– Вы ухаживали за ними? За моими братьями? – прошептала Джосс.
Мэри кивнула.
– С самого рождения. – Она печально улыбнулась. – Настоящие маленькие хулиганы, оба. Они были так похожи на отца. Ваша мать их обожала. Она едва не умерла, когда потеряла их. Сначала Сэмми, потом Джорджи. Женщине невозможно такое вынести.
– Сколько им было, когда они умерли? – спросила Джосс, вцепившись пальцами в свои колени.
– Сэмми было семь, а Джорджи родился через год, в пятьдесят четвертом, и умер в день своего рождения, когда ему исполнилось восемь, да упокоит Господь его душу.
– Как? – Шепот Джосс был едва слышен.
– Ужасно. В обеих случаях. Сэмми ловил головастиков. Его нашли в озере. – Мэри долго молчала. – Когда умер Джорджи, ваша мать едва не скончалась.
Джосс смотрела на мисс Саттон, потеряв дар речи. Покачивая головой, Мэри отпила глоток чая и продолжила:
– Его нашли внизу, у лестницы в погреб. Он знал, что ему запрещено туда ходить, да и ключи от погреба всегда были у мистера Филипа. – Она вздохнула. – Печаль давно ушла, моя дорогая. Вы не должны горевать о них. Ваша матушка этого не хотела бы. – Она протянула руку и взяла со стола записную книжку. Положила на колени и начала ласково гладить легкими касаниями пальцев. – Я хранила ее все эти годы. Правильно будет, если вы ее возьмете. Здесь стихи вашей матери. – Она все еще не отдавала Джосс книжку, прижимала ее к себе, будто не могла с ней расстаться.
– Должно быть, вы очень ее любили, – наконец произнесла Джосс.
Мэри ничего не ответила, продолжая поглаживать книжку.
– А вы не знали… французского джентльмена, который ездил сюда? – Джосс старательно изучала лицо старой женщины. Та лишь слегка поджала губы да и только.
– Я его знала.
– Какой он был?
– Вашей матери нравился.
– Я даже не знаю, как его звали.
Мэри наконец подняла глаза. С этой информацией она могла расстаться легко.
– Поль Девиль. Он торговал картинами. Ездил по свету.
– Он жил в Париже?
– Да.
– И моя мама уехала к нему?
Мэри просто передернуло.
– Он увез вашу мать из Белхеддона.
– Вы думаете, она была с ним счастлива?
Мэри встретилась с Джосс взглядом. За толстыми стеклами ее глаза казались просто огромными.
– Надеюсь, милочка. Я ни разу не получала от нее известий после того как она уехала.
Как будто испугавшись, что сказала лишнее, Мэри сжала губы, и после нескольких неудачных попыток выспросить у нее еще что-нибудь, Джосс поднялась, чтобы уйти. Только когда она повернулась к входной двери, чтобы выйти на слепящий зимний солнечный свет, Мэри решилась расстаться с книжкой.
– Берегите ее. После вашей мамы так мало осталось. – Старушка схватила Джосс за руку.
– Обязательно, – Джосс немного поколебалась. – Мэри, а вы не хотите заехать и навестить нас? Я познакомлю вас с моим маленьким сыном, Томом.
– Нет. – Мэри покачала головой. – Нет, моя дорогая. Я не хочу больше заходить в этот дом, если вы не возражаете. Лучше не надо. – С этими словами она отступила назад в тень своего узкого холла и захлопнула дверь прямо перед лицом Джосс.
Джосс нашла могилы – за могилой отца. Они уже заросли, поэтому она и не заметила двух небольших надгробий с крестами в зарослях крапивы под деревом. Она долго стояла, глядя вниз на могилы своих братьев. Самуэль Джон и Джордж Филип. Кто-то оставил на надгробиях небольшие вазочки с хризантемами. Джосс улыбнулась сквозь слезы. Мэри их так и не забыла.
Когда Джосс вернулась домой, Люк и Том были заняты в каретном сарае. Бросив взгляд на их счастливые лица, она оставила их продолжать технические подвиги и, крепко сжав в руках записную книжку, укрылась в кабинете. Солнечный свет сквозь окно немного прогрел комнату, и Джосс слегка улыбнулась, наклонившись и подбросив поленья в камин. Через несколько минут температура будет почти терпимой. Свернувшись в кресле, она открыла книжку на первой странице. «Лаура Мэннерс – тетрадь для заметок». Надпись была сделана тем же летящим почерком, который Джосс уже начала узнавать. Она просмотрела первые страницы и ощутила острое разочарование. Она надеялась, что мать сама писала стихи, но в книжке оказались лишь отрывки из произведений разных авторов – скорее всего собрание ее наиболее любимых стихотворений. Здесь была «Ода осени» Китса, пара сонетов Шекспира, кое-что из Байрона, «Элегия, написанная на сельском кладбище» Грея.
