Василий Головачев - Реквием машине времени
Свет — если только можно так назвать едва видимое свечение — шел оттуда. Очевидно, землетрясение приоткрыло дверь или окно или разрушило кладку стены. Однако уходить не хотелось. В колодце было сухо, тепло, безопасно…
«Что это я? — сказал он сам себе. — Неужели труса праздную? Вперед, эксперт! Не хватало, чтобы этот колодец стал твоей комфортабельной могилой!..»
Превозмогая боль, Иван подтянулся на руках, лег грудью на ровный край «окна» и кое-как протиснулся в щель, образованную наклонившейся плитой. Дальше шел коридорчик, узкий, как крысиная нора, но короткий. Иван осторожно высунул голову. То ли глаза его окончательно адаптировались к темноте, то ли здесь было светлее, чем в колодце, во всяком случае, он почти разглядел большой и очень высокий — потолка не видно — зал. Определенной формы зал не имел, стены его то смыкались друг с другом под тупым углом, то шли уступами, переходили в гнутые поверхности и плоскости с рядами ниш. Дальний конец зала терялся во мраке, а слева Иван углядел звездообразный пролом или проход, более светлый, чем остальные предметы. Именно через этот проход и сочился сероватый рассеянный свет.
По залу были раскиданы какие-то предметы, кучи мусора или песка — не разобрать, холмы все той же засохшей паутины, а в центре лежала округлая туша с четырьмя свисающими «лапами». Иван невольно схватился за нож и сплюнул.
— Тьфу, нечистая сила!
Это был вертолет, вернее, его разрубленный пополам остов с лопастями винтов.
«Ну и абракадабра! Вертолет в зале, я сам в колодце… Чушь какая-то! Где лес, где паучья зона? Где люди, Тая? Гаспарян с Ивашурой?..»
Иван прислушался: тишина. Лишь таинственный всхлип доносился из пролома-прохода. Может, выход именно там, где свет?
Костров хотел вылезти из своего коридорчика в зал и вспомнил изречение Козьмы Пруткова: «Попав в незнакомое место — осмотрись». Последуем совету мудрецов. Осмотрелся и увидел, как в одной из черных ниш зажглись на мгновение и тут же погасли круглые желтые глаза! Мороз всшершавил спину. Млея, Иван вжался в пористую неподатливость своей ниши и пожалел, что, кроме ножа, у него нет никакого оружия.
Сколько пролежал в таком положении, он не помнил. «Глаза» больше не показывались, все было тихо, вернулось чувство одиночества. Набравшись сил, он тихонько сполз на пол, сжимая в потном кулаке рукоятку ножа. Осмелев, сделал шаг к вертолету: никого… Тогда он зашагал, нарочно поднимая шум, пиная попадавшиеся под ноги предметы и гулко топая в черный пол. Ответом было только отрывистое множественное эхо. То ли хозяева глаз — пауки? — убрались отсюда, то ли вообще глаза померещились Ивану.
Он на ощупь нашел дверцу кабины вертолета, дернул на себя — безрезультатно.
— Заклинило, наверное. В таком случае зайдем с другой стороны…
Он не заметил, как заговорил вслух.
Дверца с другой стороны была придавлена, зато отсутствовало лобовое стекло кабины. Прекрасно, теперь можно поискать, что там есть внутри…
Порезав палец, он понял, что без света найти что-нибудь полезное будет трудно. Пришлось снова жечь лист записной книжки.
Кабина оказалась покореженной и забитой осколками оргстекла и пластмассы, деревянной щепой, трубками и железными гнутыми листами. «Неужели ничего, что могло бы пригодиться? Стоп! А это что такое? Это же ящичек пилота, выпавший из-под пульта. Что там? Ага, великолепно! Резиновые перчатки, аптечка, пассатижи с отверткой и фонарь!»
Иван жадно схватил фонарь, включил. Яркий сноп света больно резанул по глазам. «Потише, счастливчик, так и ослепнуть недолго! Надо привыкнуть к свету. Но какая удача!»
Порывшись в рассеченной надвое кабине еще полчаса и ничего больше не обнаружив, Иван рассовал «сокровища» по карманам и отошел от остатков вертолета. Теперь он чувствовал себя увереннее, в нем проснулся азарт охотника за неведомым, и лишь мысль о Тае мешала радоваться тому, что он жив.
Луч света выхватил из тьмы блестящий черный пол зала, кучи какого-то тряпья, непонятные предметы, похожие на помятые жестяные бочки, железные ящики, банки, цилиндры из белого материала, штабеля блестящих, как ртуть, стержней. Иван похмыкал, пнул ногой серую «банку», тяжелую, словно налитую свинцом, потрогал один из блестящих стержней длиной в метр и толщиной в палец, взвесил в руке. Килограммов пять! Явно не из металлов, но в качестве дубинки сгодится. Заметил на торце стержня выбитые буквы МК, под ними в ряд цифры 2301… Пожал плечами: кто знает, что за штука. Еще раз огляделся.
Стены зала тоже странные, черные, с красным отливом и все в белых пятнах паутины, а потолок… Иван поднял луч фонаря вверх и присвистнул. Потолка не было! Вместо него на высоте примерно в тридцать-сорок метров клубилась буро-сизая дымная пелена, похожая на дождевое облако.
«Итак, эксперт, соображения по данному поводу? — задал сам себе вопрос Иван. — Соображений нет. Ну а поскольку бесплодное ломание головы только увеличивает шанс умопомешательства, то необходимо что? Правильно, переменить обстановку!»
И зашагал к рваному пролому в стене, откуда в зал просачивались непонятные звуки и слабый сумеречный свет.
Он оказался в длинном помещении с тремя рядами пультов. Как и в оставшемся позади зале, здесь тоже царили запустение и разруха. Изящные, красивые, необычных форм пульты были разбиты вдребезги, на полу валялись горы битой пластмассы и белого стекла, футляры каких-то приборов, знакомые белые и голубые цилиндры и припорошенные пылью метровые пирамиды, серые и монолитные, как бетонные блоки для строительства плотин на реках. Правда, в отличие от зала, потолок здесь был низкий, черный, словно закопченный пожаром. В одной из стен — ряд дверей, противоположная стена — целиком из мутного серого стекла.
Иван выключил фонарь, минут десять привыкал к темноте и убедился, что слабый свет сочится именно из-за этой стены. Побродив по гулкому, как подвал, помещению, он потолкался у дверей без ручек, но ни одну из них открыть не смог.
«Может, вернуться и поискать другой выход?» — подумал он. Но идти обратно в мрачный зал с остатками вертолета не хотелось. Зато хотелось пить. Интересно, как давно он валялся без памяти в колодце? И что это за странное помещение? Почему он оказался внутри да еще вместе с вертолетом?..
Отвечать было некому. Иван вздохнул, присел на какой-то ящик и снова выключил фонарь. Следовало экономить ресурс батарей. Поразмышляв еще некоторое время, пока глаза привыкали к темноте, он понял: пора что-то делать. Безысходность тайны требовала какого-то активного действия, а не мысленного усилия. Отвлекшись, он забыл о странных звуках, но, сидя в неподвижности и тишине, снова услышал тихие равномерные всхлипы. Тогда он начал искать направление, по которому звуки слышались отчетливей всего, и нашел — внизу у стеклянной стены. Оказалось, что между стеной и полом есть щель, в которую он мог просунуть взятый стержень.
