Жюль Верн - 80000 километров под водой
Капитан продолжал:
— Итак, вы понимаете, что я имею право обращаться с вами, как с врагами?
Я снова промолчал, и совершенно сознательно. К чему обсуждать подобный вопрос, когда сила может разрушить ваши лучшие доказательства?
— Я долго колебался, — продолжал капитан. — Ничто не обязывало меня быть гостеприимным. Если бы я решил избавиться от вас, мне не было никакого смысла видаться с вами еще раз. Я мог выбросить вас обратно на палубу этого судна, погрузиться в море и… забыть, что вы когда-либо существовали. Разве я не в праве был так поступить?
— Это было бы правом дикаря, но не культурного человека, — ответил я.
— Господин профессор, — живо возразил капитан, — я не знаю, что вы называете «правом культурного человека». Я порвал с обществом по причинам, о важности которых я один имею право судить. Я не повинуюсь законам этого общества, и я предлагаю вам никогда не упоминать о них при мне.
Это было сказано очень резко. Глаза неизвестного зажглись гневом и презрением. У меня мелькнула догадка, что прошлое этого человека таило нечто страшное. Недаром же он поставил себя выше человеческих законов и ушел за пределы досягаемости.
Кто посмеет преследовать его в глубине морей, когда и на поверхности вод он легко подавляет малейшую попытку борьбы с собой? Какое судно устоит перед его подводным монитором? Какая броня окажется настолько прочной, чтобы устоять под ударами страшного бивня его корабля? Никто в мире не в силах потребовать у властелина вод отчет в его действиях.
Все это быстро пронеслось в моем мозгу, в то время как этот странный человек шагал по каюте, погруженный в свои думы.
Я смотрел на него со смешанным чувством интереса и ужаса.
После долгого молчания капитан снова заговорил.
— Итак, я колебался, — продолжал он, — но в конце концов пришел к выводу, что мои интересы можно совместить с естественной жалостью, на которую имеет право каждое человеческое существо. Вы останетесь на моем судне, раз уж случай забросил вас сюда. Вы будете свободны, и, в обмен на эту свободу, весьма относительную, впрочем, я поставлю вам только одно условие. Ваше обещание подчиниться ему вполне меня удовлетворит.
— Говорите, капитан, — ответил я. — Надеюсь, условие ваше таково, что честный человек может принять его?
— Без сомнения! Вот оно: возможно, некоторые непредвиденные обстоятельства заставят меня держать нас иногда взаперти по несколько часов, а может быть и дней, — сейчас трудно сказать. Я не желаю ни при каких условиях прибегать к насилию и поэтому хочу заручиться вашим обещанием беспрекословно повиноваться мне в таких случаях. Предлагая вам это, я целиком снимаю с вас всякую ответственность за то, что может произойти, так как вы будете даже лишены возможности видеть то, что вам не следует знать. Принимаете ли вы мое условие?
Следовательно, на борту подводного судна иногда разыгрывались события, которые не следовало даже видеть людям, не порвавшим с человеческими законами? Из всех неожиданностей, которые готовило мне будущее, эта, пожалуй, была одной из самых неприятных.
— Мы принимаем, — ответил я, — Только… разрешите задать один вопрос, капитан?
— Пожалуйста.
— Вы сказали, что мы будем свободны на борту вашего корабля?
— Да, совершенно.
— Я прошу объяснить, как это понимать?
— Вы можете ходить по всему судну, смотреть, наблюдать все, что здесь происходит, за редкими исключениями, — словом, пользоваться такой же точно свободой, как я сам и мои спутники.
Ясно было, что мы друг друга не поняли.
— Простите, капитан, — сказал я, — но ведь эта свобода — свобода узника, которому разрешается ходить по тюрьме. Мы не можем довольствоваться ею.
— И тем не менее вам придется ею довольствоваться.
— Как, мы навеки должны отказаться от возвращения на родину, к семьям, к друзьям?
— Да. Но отказаться от тяжести отвратительного гнета, который называется законами общества и который люди в своем ослеплении принимают за свободу, — это не так уж мучительно, как вы думаете.
— Что касается меня, — воскликнул Нед Ленд, — то я никогда не дам обещания не пытаться бежать отсюда!
— Я и не прошу у вас его, Ленд! — холодно ответил капитан.
— Капитан, — вскричал я, не в силах сдержаться, — вы злоупотребляете своей властью над нами. Это жестокость!
— Нет, господа, это милосердие! Вы попали ко мне в плен после боя. Я дарую вам жизнь, хотя мог бы вышвырнуть вас в океан. Вы напали на меня! Вы завладели тайной, в которую не должен был проникнуть ни один человек, — в тайну моего бытия! И вы думаете, что я позволю вам беспрепятственно вернуться на землю, где никто не должен и подозревать о моем существовании? Никогда! Задерживая вас на борту своего подводного корабля, я думаю не о ваших интересах, а о своих собственных!
В голосе капитана звучали такие нотки, что я понял бесцельность попыток переубедить его.
— Итак, капитан, вы попросту предлагаете нам выбор между пленом и смертью?
— Совершенно верно.
— Друзья мои, — обратился я к Конселю и Неду Ленду, — при такой постановке вопроса нам не о чем спорить. Но помните, что никакое обещание не связывает нас с хозяином этого судна.
— Никакое, — подтвердил капитан.
И более мягким тоном он продолжал:
— Теперь выслушайте еще несколько слов. Я знаю вас господин Аронакс. Не поручусь за ваших товарищей, но вы лично не можете пожаловаться на случай, столкнувший вас со мной. Среди книг, которыми я постоянно пользуюсь, вы найдете и сбой труд о тайнах морского дна. Я часто перечитываю его. Вы достигли в своей книге предела знаний, доступных земной науке. Но вы не все знаете, ибо вы мало видели. Позвольте заверить вас, что вы не пожалеете о времени, проведенном на этом борту. Вы совершите путешествие в страну чудес. Изумление, глубочайшее и восторженное удивление станут, вероятно, обычным состоянием вашего ума. Вы не скоро пресытитесь зрелищем, которое беспрерывно будет развертываться перед вашими глазами. Я решил предпринять новое подводное кругосветное путешествие, быть может последнее — кто знает? — чтобы подвести итог всем наблюдениям, сделанным во время прежних путешествий. Вы будете помогать мне в этой работе. С сегодняшнего дня вы попадаете в совершенно новый; мир. Вы увидите то, чего не видел ни один человек, — я и мои товарищи не идем в счет, — и наша планета раскроет перед вами свои последние тайны!
Не могу не признаться, что слова капитана произвели на меня огромное впечатление. Он задел самую чувствительную мою струнку, и я забыл на мгновение, что созерцание этих чудес не могло мне возместить утерянной свободы.
