Роберт Силверберг - Вертикальный мир
Сделать это довольно легко. Он знает, как заставить главные машины служить его целям. В этот день на работе он пребывает в менее сонном состоянии, чем обычно. Он осматривает свои блоки, регулирует импульсы, плывущие через могущественный нервный узел гигантского здания: блок пищевого снабжения, блок статистики рождения и смертности, атмосферных сводок, уровня расширения в зональных центрах, наполнения трубопроводов в разных распределителях, системах канализации, коммуникационных линиях и так далее. В короткие промежутки между этими регулировками он находит нужный блок и производит подключение к блокам памяти. Теперь он в прямом контакте с центральным мозгом главного компьютера. Блок вспыхивает вереницей золотых огоньков — это значит, что блок готов к приему подпрограммы. Очень хорошо! Он программирует приказ — выдать один пропуск на право выхода Майкла Стэйтлера на любой срок и действительного до востребования. Но усмотрев в этом лазейку для малодушия, он сразу же исправляет приказ: выдачу пропуска произвести в течение двенадцати часов с момента отдачи приказа. Право входа в любое время, по требованию. Блок отвечает ему сигналами принятия подпрограммы. Отлично. Затем записывает два сообщения, установив время их доставки пятнадцатью часами после выдачи пропуска. Одно сообщение миссис Микаэле Квиведо, квартира 76124: «Дорогая сестра, я сделал это. Пожелай мне удачи. Я принесу тебе песка с морского побережья». Другое сообщение миссис Стэсин Стейтлер, квартира 70411. В нем он объясняет, куда и зачем ушел, и просит ее не беспокоиться, так как рассчитывает скоро вернуться.
Вот и конец смены, 17.30. Нет никакого смысла покидать здание перед наступлением ночи, и он возвращается к Стэсин. Они обедают, он играет с детьми, некоторое время они смотрят передачу, затем предаются любви. Возможно, в последний раз.
— Ты сегодня какой-то отрешенный, Майкл, — говорит она.
— Устал. Сегодня было много работы.
Она дремлет. А он держит ее в своих объятиях — мягкую, теплую и большую, каждую секунду становящуюся все больше. В ее утробе делятся клетки — магический митоз. Бог мой! Мысль об уходе от нее уже почти не привлекает его, но вдруг на экране его памяти появляются изображения дальних краев.
Остров Капри при заходе Солнца, серое небо, серое море, горизонт сливается с небом, по утесу, поросшему пышной зеленью, извивается дорога. Вот вилла императора Тиберия. А вот крестьяне и пастухи, живущие так, как они жили десять тысяч лет назад, незатронутые изменениями материкового мира. Никаких гонад. Услужливое воображение подбрасывает Майклу соблазнительные картины.
Вот влюбленная пара валится в траву. Он задирает ей подол. Смех — лоза, отягощенная виноградными гроздьями, царапает розовую поверхность ее ягодиц, но она не обращает это внимание. Крепкая, ненасытная, возбужденно-страстная крестьянская самка. Какое варварство! Они оба в земле, земля между пальцами ног, земля на коленях.
Вот люди в рваных грязных одеждах. Они пьют вино прямо в винограднике, вкруговую передавая друг другу фляжки. Их кожа темна! Точно дубленая шкура зверей, коричневая, жесткая, обожженная настоящим солнцем. Далеко внизу катятся волны. А на краю моря фантастические скульптуры скал и гроты между ними. Солнце уходит за облака, небо и берег сереют. Все заволакивает красивой пеленой дождя. Близится ночь, и птицы заканчивают петь свои гимны. С горных пастбищ спускаются стада коз.
Майкл идет по покрытому листьями узкому промежутку между деревьями, останавливается, чтобы потрогать шершавую кору, вкусить сладость спелых ягод, вдыхает соленый морской воздух. На рассвете они с Микаэлой бегут по пляжу, оба совсем голые, и первые лучи восходящего солнца расцвечивают их бледные тела, золотят воду. Они плавают в этой плотной соленой воде, которая держит их на плаву. Они ныряют и резвятся под водой с открытыми глазами, касаясь друг друга. Волосы у Микаэлы распустились в воде, за ее колеблющимися ногами тянется дорожка из воздушных пузырьков. Вдали от берега он обнимает ее; вокруг них играют дружелюбные дельфины. Здесь, в знаменитом Средиземном море, в кровосмесительном совокуплении близнецы зачинают дитя. Не здесь ли Аполлон натянул свою сестру? Или это был другой бог? Сплошная классика. Майкл и Микаэла плетутся по берегу, ежась от порывов утреннего бриза, к их мокрым телам пристал песок, клочки морских водорослей застряли в волосах. К ним приближается мальчик с козленком. Он вытаскивает флягу и предлагает им вина. Он улыбается, Микаэла ласкает козленка. Мальчик любуется ее стройным обнаженным телом. Майкл пытается объяснить, что у него нет денег, но мальчик их и не требует. Он дает Майклу флягу, тот долго пьет. Холодное, свежее вино пощипывает язык. Мальчик смотрит на Микаэлу, потом вопросительно на Майкла. Тот кивает: почему бы и нет? В этом нет ничего дурного. Мальчик идет к Микаэле, робко приникает губами к ее губам, тянется, будто намереваясь потрогать ее груди, но не решается и ограничивается поцелуем. Ухмыляясь, идет к Майклу, целует его и быстро убегает вместе с козленком, оставив им флягу с вином. Майкл протягивает флягу Микаэле. Вино течет по ее подбородку, оставляя сверкающие в лучах солнца капельки. Когда вино кончается, Майкл швыряет фляжку далеко в море. Дар сиренам. Взявшись за руки, Майкл и Микаэла пробираются сквозь заросли куманики вверх по склону; галька сыплется из-под их босых ног. А с прогалины мальчик с козленком машет им рукой…
Красочный экран темнеет. Майкл приходит в себя. Он лежит на спальной платформе рядом со своей сонной беременной женой на 704-м этаже гонады 116.
Надо идти. Он должен уйти.
Он встает. Стэсин тоже проснулась.
— Ш-ш, — говорит он, — спи…
— Идешь поблудить?
— Да.
Он раздевается и становится под душ. Затем надевает чистую тунику, обувает сандалии — его самую прочную одежду и обувь. Что еще надо взять? У него ничего нет. Он пойдет налегке.
Майкл целует Стэсин. Возможно, это последний поцелуй. На мгновение его рука касается ее живота. Днем она получит сообщение. «До свидания, до свидания», — говорит он спящим детям. Майкл выходит в коридор и глядит вверх, будто хочет пронзить взглядом 57 этажей. «До свидания, Микаэла, любимая». Сейчас 2.30. До рассвета еще долго. Майкл тянет время. Он останавливается, осматривает вокруг себя стены, облицованные пластиком, имитирующие полированную бронзу. Прочное здание, отлично спроектированное. Целые реки невидимых кабелей змеятся в его обслуживающей зоне. А в середине всего — огромный бодрствующий человекоподобный мозг, который он так легко обманет.
Майкл находит в коридоре информтер и идентифицирует себя. «Майкл Стэйтлер, 70411. Один пропуск, пожалуйста». Вот и пропуск. Он достает из ниши светящийся голубой браслет и надевает его на запястье. Затем садится в лифт. Без всякой причины он выходит на 580-м этаже. Бостон. У него еще уйма времени. Как гость откуда-нибудь с Венеры, он бродит по залам. Навстречу ему попадается сонный блудник, очевидно, возвращающийся домой. Пользуясь привилегией блудников, Майкл открывает двери, всматривается в спящих людей; некоторые просыпаются, но большинство не реагирует никак. Какая-то женщина приглашает его разделить с ней ложе. Он отрицательно качает головой, закрывает дверь и идет к лифту. Вниз, на 375-й этаж. Сан-Франциско. Здесь живут артисты. Он может послушать здесь музыку. Майкл всегда завидовал жителям Сан-Франциско. У них есть в жизни цель, есть искусство. Здесь он тоже открывает двери.
