Джордж Мартин - Песнь о Лии
- Как вы? - спросил Гурли.
- Болит, - потирая лоб, ответил я. В висках стучало: казалось, голова сейчас лопнет. Хуже, чем когда я почувствовал Лиину боль. - Что случилось?
Гурли встал.
- Вы перепугали нас до смерти. Как только вы начали читать чувства, вас вдруг затрясло. Потом вы пошли прямо в объятия проклятого Сосуна. И закричали. Дино с сержантом пришлось вас оттаскивать. Вы шагнули в этот кисель, и он уже дошел вам до колен. Вы дергались. Странно. Дино ударил вас, и вы потеряли сознание.
Он покачал головой и направился к двери.
- Куда вы? - спросил я.
- Спать. Вы пролежали так почти восемь часов. Дино просил меня побыть с вами, пока вы не придете в себя. Ладно, вы пришли в себя. Теперь отдохните, и я отдохну. Поговорим завтра.
- Я хочу поговорить сейчас.
- Уже поздно, - сказал он и закрыл за собой дверь спальни.
Я прислушался. И четко расслышал, как он закрывает меня на ключ. Кто-то явно боится Одаренных, разгуливающих по ночам. Но я никуда не собирался.
Я встал и пошел что-нибудь выпить. В комнате стояло валтаарское. Я быстро опустошил два бокала и съел легкую закуску. Головная боль немного утихла. Я вернулся в спальню, выключил свет и отрегулировал стекло, чтобы мне светили звезды. И снова лег спать
Но я не заснул, во всяком случае, не заснул сразу. Слишком много всего случилось. Мне надо было подумать. В первую очередь об этой головной боли, о жуткой головной боли, которая терзала мой мозг. Как у Лии. Но Лия не пережила того, что я. Или пережила? У Лии большой Дар, ее чувствительность гораздо выше моей, и диапазон восприятия шире. Могла ли эта буря эмоций настичь ее так далеко, на расстоянии многих миль? Глубокой ночью, когда люди и шкины спят и их мысли теряют ясность? Возможно. И может, мои полузабытые сны - лишь смутное отражение ее ночных ощущений. Но сны мои были приятными. Беспокойство мучило меня после, когда я просыпался и не мог их вспомнить.
И еще, голова начинала болеть во сне? Или после пробуждения?
Что же произошло? Какая сила одолела меня в пещере и потянула к себе? Сосун? Должно быть, он. Я даже не успел сосредоточиться на шкинской женщине. Точно Сосун. Но Лианна сказала, что Сосун не мыслит, даже не сознает, что он живет...
Все это вертелось у меня в голове, вопросы громоздились на вопросы, а на них еще вопросы, но ответов не было. Потом я стал думать о Лии, где она теперь и почему она от меня ушла. Неужели то, что она пережила, толкнуло ее на этот шаг? Почему я не понимал? Значит, я потерял ее. Я нуждался в ней, а ее не было. Я остался один и остро чувствовал свое одиночество.
Я заснул.
Сплошная тьма длилась долго, а потом я увидел сон и вспомнил. Я снова лежу на равнине, на бескрайней темной равнине, надо мной - беззвездное небо, вдалеке - черные тени. Это равнина, о которой так часто говорила Лия. Строчка из ее любимого стихотворения. Я остался один, навечно один, и знаю это. Такова природа вещей. Я единственное существо во Вселенной, и замерз, и голоден и испуган, и жестокие, неумолимые тени подступают ко мне. И некого позвать, не к кому обратиться, некому услышать мой крик. Никогда никого не было. Никогда никого не будет.
И тогда пришла Лия.
Она спустилась с беззвездного неба, бледная, тоненькая и хрупкая, и встала рядом со мной на равнине. Откинула назад волосы и, глядя на меня сияющими, широко распахнутыми глазами, улыбнулась. И я знал, что это не сон. Каким-то образом она оказалась со мной. И заговорила:
"Привет, Роб".
"Лия? Привет, Лия. Где ты? Ты меня бросила".
"Прости. Я не могла иначе. Пойми, Роб. Ты должен понять. Я больше не могла находиться здесь, в этом ужасном месте. Я должна была это сделать, Роб. Люди всегда здесь, не считая кратких мгновений".
"Голос и прикосновенье?"
"Да, Роб. И снова - темнота... и молчание. И земная равнина".
"Ты путаешь два стихотворения, Лия. Хотя это не важно. Ты знаешь стихи лучше меня. Но ты ничего не забыла? Раньше. "Любовь, будем верны..."
"Ах Роб!"
"Где ты?"
"Я везде. Но в основном в пещере. Я была готова, Роб. Я была более открыта, чем остальные. Я могла не проходить через Собрание и Посвящение. Мой Дар научил меня сопереживанию. И меня приняло Оно".
"Конечное Единение?"
"Да".
"Ах Лия!"
"Роб. Пожалуйста. Приходи к нам, приходи ко мне. Понимаешь, это счастье. Навсегда, навеки, это единство душ, это близость, это отсутствие одиночества. Я влюблена, Роб, влюблена в миллиарды и миллиарды людей, и я знаю их всех лучше, чем я когда-либо знала тебя, и они знают меня настоящую, какая я есть, и любят меня. И так будет всегда. Я. Ты. Единение. Я все еще я, но в то же время они, понимаешь? А они - это я. Посвященные раскрыли меня, Единение призывало меня к себе каждую ночь, потому что любило меня. Ах, Роб, приходи к нам, приходи к нам. Я люблю тебя".
"Единение. Ты имеешь в виду Сосуна. Я люблю тебя, Лия. Пожалуйста, вернись. Он еще не успел поглотить тебя. Скажи мне, где ты. Я приду к тебе".
"Да, приходи ко мне. Приходи, куда хочешь, Роб. Сосун един, все пещеры соединяются под холмами, маленькие Сосуны - частицы Единения. Приходи ко мне, присоединяйся ко мне. Люби меня так, как ты говорил. Присоединяйся ко мне. Ты так далеко. Я едва достаю до тебя, даже с помощью Единения. Приходи ко мне, и мы будем все едино".
"Нет, я не позволю сожрать себя. Пожалуйста, Лия, скажи, где ты".
"Бедный Роб. Не тревожься, любимый. Тело - не главное. Сосуну нужна пища, а нам нужен Сосун. Но, Роб, Единение - это не только Сосен, понимаешь? Сосун не имеет большого значения, он даже лишен разума, он лишь связующее звено, посредник. Единение - это шкины. Миллион триллионов шкинов, все шкины, жившие в течение четырнадцати тысяч лет. Все Посвященные, все вместе, со своей близостью, вечной и бессмертной. Это прекрасно, Роб, это больше того, что было у нас, гораздо больше, а ведь нам повезло, помнишь? Нам повезло! Но счастье здесь".
"Лия! Моя Лия! Я люблю тебя. Это не для тебя, это не для людей. Вернись ко мне".
"Это не для людей? Нет, для людей! Именно это люди всегда искали, именно к этому люди всегда стремились, плача по ночам от одиночества. Это любовь, Роб, настоящая любовь, а людская любовь лишь ее бледная тень. Понимаешь?"
"Нет."
"Приходи, Роб. Присоединяйся. Или ты будешь всегда один, один на равнине, и "лишь только голос и прикосновение" будут скрашивать твою жизнь. А под конец, когда твоя плоть умрет, ты лишишься и этого. Впереди только вечная, беспросветная тьма. Равнина на веки веков, Роб. И я не смогу пробиться к тебе никогда. Но так не должно быть..."
"Нет. Лия, не уходи. Я люблю тебя, Лия. Не покидай меня".
"Я люблю тебя, Роб. Я любила. Я правда любила..."
И она исчезла. Я вновь был один на равнине. Вдруг откуда-то подул ветер и унес от меня в холодное безбрежное пространство ее затихающие слова.
