Мишель Селмер - Путешествие к мечте
– Потрясающе, – скривилась Кэрри.
Роб внимательно взглянул на нее:
– И они правы.
– Конечно, они правы. А мы ничегошеньки не можем с этим поделать.
– Я знаю. – Если Кэрри была ему не безразлична, он должен был отступиться от нее. Он ведь и так был готов к расставанию. Но почему сейчас это вдруг так задело его? Почему ему было так больно? Может, потому, что он считал, что их отношения могли перерасти в фантастический роман, если бы только Кэрри позволила этому случиться? И, черт возьми, она вполне могла бы стать матерью его наследника, за которого дедом было обещано пятнадцать миллионов долларов! Но если еще час назад он мог об этом хотя бы мечтать, теперь было все кончено. Ничего между ними уже не будет.
– Мы все же можем остаться друзьями, – робко начал Роб, пытаясь сохранить слабую надежду.
– Нет, не можем, потому что все всегда будут подозревать, что этим наши отношения не ограничиваются.
Он пожал плечами:
– И что из того? Какое значение имеет то, что думают другие?
– Для меня имеет. Тебе, возможно, это кажется глупым, но иначе я не могу. Для меня важно мнение окружающих. Если угодно, это записано у меня в генокоде. Впрочем, я и не ожидаю, что кто-то, похожий на тебя, поймет это.
– «Кто-нибудь, похожий на меня»?
– Ты богатый, красивый, успешный. Обаятельный. Ты фантастический любовник. Ты близок к идеалу мужчины, который мне когда-либо встречался. Ты даже понятия не имеешь, что это может нагонять страх и заставляет меня чувствовать себя такой… неполноценной.
– Это нелепо.
– Нелепо, – согласилась Кэрри. – Я знаю, но тем не менее чувствую себя именно так.
– Ты не поняла, – сказал Роб, вытаскивая свой бумажник. – Я имел в виду, что нелепо считать меня идеальным. Я не идеал. Я даже близко к нему не стою.
Он вытащил пачку фотографий, которые всегда носил с собой и на которые смотрел, когда перед ним возникал соблазн съесть что-нибудь вкусное, но вредное для здоровья, или когда хотелось пропустить утреннюю тренировку. Эти фотографии служили напоминанием о том, как многого он добился. И он совершенно не хотел возвращаться к тому жалкому, больному парню, каким когда-то был.
– Вот, взгляни, – предложил он, протягивая ей снимки. – Разве можно назвать этого человека идеалом?
По мере того как Кэрри просматривала фотографии, глаза у нее расширялись от ужаса, а рот сам собой открылся и принял форму буквы «О».
– Боже милостивый, это ты?!
– Пончик Робби. Обычно меня называли именно так.
– Ты был такой…
– Жирный?
– Я хотела сказать, упитанный.
– Большую часть своей жизни, пока не поступил в колледж, я весил на двадцать пять – пятьдесят фунтов больше нормы. Я был жирный.
– Плохой обмен веществ?
Роб рассмеялся:
– Скорее страсть к вкусной еде. Я по-прежнему люблю поесть, но тогда я был совсем невоздержан и не очень жаловал спорт. Я был толстый, неповоротливый ребенок и не пользовался популярностью у сверстников. В младших классах надо мной все прикалывались. Став постарше, я стал издеваться над собой сам, заставляя всех смеяться, и по-прежнему чувствовал себя жалким неудачником. Однако я убеждал своих друзей и родителей, что мне наплевать на свой вес, и усиленно притворялся, что меня не задевает, что девочки, которые мне нравились, предпочитали встречаться с моими приятелями, а ко мне относились чисто по-дружески.
– Представляю, как тебе жилось, – сочувственно сказала Кэрри. – Ты когда-нибудь пытался сбросить вес?
– Постоянно. Я вечно сидел на какой-нибудь новой диете. Бывало, я держался несколько недель, сбрасывал десять-пятнадцать фунтов, но затем старые привычки снова брали верх, и я набирал вес. Я ненавидел себя за то, что такой слабак. Понадобилось довольно много времени, пока я не понял, что диеты мне не помогут, что они означают только временное улучшение и что измениться я смогу, только если полностью изменю свои привычки и начну вести здоровый образ жизни.
– И тебе удалось преодолеть себя, – кивнула Кэрри. – У тебя потрясающее тело. Ты можешь гордиться собой.
– Да, наверное, – пожал плечами Роб. – Хотя мне и удалось добиться результата, нужно его удержать, так что борьба с самим собой никогда не прекращается. И мне так и не удалось до конца избавиться от того забитого толстячка, каким я когда-то был.
– На самом деле главное – не какая у человека внешность, а какая у него душа, – заметила Кэрри.
– Так принято считать. Но, скажи честно, если бы мы познакомились, когда я учился в старших классах, стала бы ты встречаться с таким жирным неудачником?
Кэрри подумала.
– Сложно сказать, – призналась она. – Я ведь тебе говорила, что я, как правило, встречаюсь со всякими типами. А ты отличный парень, и дело не только в том, что сейчас ты так классно выглядишь. Более того, я могла бы считать себя счастливейшей женщиной, если бы была с тобой.
– Тогда почему ты не хочешь со мной встречаться? – тут же ухватился за ее слова Роб.
– Наверное, потому, что ты заслуживаешь лучшей спутницы. В конце концов я все испорчу. Как всегда. Это тебя заденет, а я не хочу, чтобы это случилось.
Роб подумал о том, как обманчива внешность. Кэрри производила впечатление сильной женщины, точно знающей, чего она хочет, а в глубине души, как выяснялось, была совсем не уверена в себе. Может, им в самом деле стоит оставить свою любовную связь в прошлом, пока кто-нибудь не пострадал? Однако Роб, сам не зная почему, продолжал упорствовать. Неужели он так боялся ее потерять?
– Я позабочусь о том, чтобы ни у кого не возникло ошибочных представлений о наших отношениях.
Кэрри покачала головой:
– Так ты только все испортишь. Если возникнет какая-нибудь проблема, я сама в состоянии с ней справиться.
– Как скажешь, – уступил Роб. – Может, тогда пригласим мою команду и начнем работать? Папа и дядя Тони хотят, чтобы мы к концу дня сообщили им о первых результатах. Я не хочу их разочаровывать.
– Возможно, это меня не касается, – задумчиво сказала Кэрри, – но мне кажется, что между твоим отцом и Энтони-старшим существуют какие-то трения.
– Ты права. Между отцом и моими дядями не всегда было все гладко, – признал Роб, – но последние пару месяцев ситуация и вовсе… Даже не знаю, как сказать. Что-то произошло, хотя папа продолжает твердить, что все в порядке. Но, видишь, даже ты заметила, что отношения накалились.
– Извини, ты сказал, что это давний конфликт. Я изучала психологию, решение проблем в семье – как раз моя специализация. Можешь сказать, что произошло?
– Долго рассказывать. Ну да ладно. В общем, когда папа был ребенком, он считался паршивой овцой в стаде. Голова у него работала дай бог каждому, но он был жутким типом. Постоянно конфликтовал в школе, а затем у него начались и неприятности с законом. Мой дедушка…
