Гарри Гаррисон - Далет-эффект
— Сыграем? — предложил Нартов.
Злотников отложил потрепанный томик из собрания сочинений В. И. Ленина, который он небрежно листал. Это была единственная книга на борту — они собирались прочитать из нее несколько цитат, устанавливая советский флаг на поверхности Луны. При иных обстоятельствах эта книга, возможно, могла бы вдохновить, но в их теперешней ситуации была совершенно бесполезной. Лучше уж шахматы. Маленькие карманные шахматы были сейчас самой ценной частью оборудования на корабле «Восток IV».
— У меня преимущество в четыре партии, — заметил Нартов, раскладывая шахматную доску. — Ты играешь белыми.
Злотников кивнул и переставил королевскую пешку на две клетки вперед. Полковник был опасным противником, и он не хотел рисковать. Солнце заливало Море Спокойствия ослепительным светом. Казалось, его диск застыл в черном небе, хотя на самом деле он понемножку сползал к линии горизонта. Злотников прищурился, несмотря на темные очки, словно ожидая увидеть какое-то движение, какую-то перемену в этом океане камней и песка — перламутровом, серовато-зеленом, безжизненном.
— Твой, ход.
Он перевел глаза на доску и передвинул коня.
— Вакуум, безвоздушное пространство… Кто мог подумать, что здесь будет так жарко? — сказал Злотников.
— Кто мог подумать, что мы застрянем здесь так надолго? Как ни полируй поверхность корабля, все равно какая-то часть излучения проникает внутрь. У него нет стопроцентного альбедо. Поэтому мы и поджариваемся. Предполагалось, что мы пробудем здесь меньше суток, так что это не имело значения.
— А пошел уже двенадцатый день. Защищай королеву.
Полковник смахнул со лба лот, взглянул на неизменный лунный ландшафт и снова посмотрел на шахматную доску. Шавкун что-то пробормотал и открыл глаза.
— Невозможно спать в такой жаре, — проговорил он.
— Последние пару часов тебя это не слишком волновало, — заметил Злотников и сделал рокировку, пытаясь защитить короля от стремительной атаки.
— Выбирайте выражения, капитан. — Шавкун был не в духе, очнувшись от тяжелого, влажного сна.
— Я — Герой Советского Союза. — Злотников нимало не был обеспокоен замечанием. Воинские звания теперь не имели значения.
Шавкун с неприязнью посмотрел на головы, склонившиеся над доской. Сам он был весьма посредственным игроком, и они побеждали его так легко, что решили исключить из своих турниров. Из-за этого у него оставалось слишком много времени на раздумья.
— На сколько нам хватит кислорода? Нартов равнодушно пожал плечами спокойный, похожий на медведя, — и даже не оторвал взгляда от доски.
— Дня на два. Может, на три. Когда придется вскрыть последний баллон, станет ясно.
— А потом?
— А потом и подумаем, — сказал он с внезапным раздражением. Шахматы отвлекали, хоть и ненадолго, от мыслей о неизбежном, и он злился, что его возвращают в жестокую действительность. — Мы об этом уже говорили. Смерть от удушья может быть болезненной. Есть гораздо более простые способы. Вот тогда и обсудим.
Шавкун слез с верхней койки и прислонился к иллюминатору, наклоненному под небольшим углом. Им удалось выровнять модуль, подкопав грунт под двумя уцелевшими опорами, но заменить утерянное топливо было нечем. А до Земли, казалось, рукой подать. Он расстегнул чехол, вынул фотоаппарат с телескопическими линзами и сощурился в объектив.
— Шторм кончился. Вся Балтика видна. Честное слово, я даже вижу Ленинград. Вон он, я ясно вижу в свете солнца…
— Заткнись! — резко оборвал его полковник Нартов, и он умолк.
Глава 11
Сумрачные воды Балтики шипели По бокам «Витуса Беринга», превращаясь в массу белой пены, быстро исчезавшую за кормой. Рядом медленно взмахивала крыльями чайка, нацелив глаз на корабль в оптимистическом ожидании отбросов. Арни стоял у поручней, с наслаждением вдыхая морозный утренний воздух после ночи в душной каюте. Над горизонтом, рдеющим на востоке красной полосой, уже пробивался краешек солнца, безоблачный светло-голубой купол небосвода покоился на волнующейся равнине моря. Распахнулась дверь, и на палубу, зевая и потягиваясь, вышел Нильс. Острым глазом профессионала клюнул в небо из-под козырька форменной фуражки — на сей раз BBG, а не САС, — и огляделся по сторонам.
— Похоже, будет отличная летная погода, профессор Клейн.
— Просто Арни, если вы не против, капитан Хансен. Поскольку мы вместе отправляемся в этот необычный полет, мне кажется, между нами не должно быть лишних формальностей.
— Нильс. — Вы правы, разумеется. И, ей-Богу, полет и в самом деле необычный, до меня только сейчас это как следует дошло. Всякая там подготовка — это одно, но стоит только подумать, что после завтрака мы вылетаем на Луну и прибудем туда до обеда… К этой мысли нелегко привыкнуть. — Упомянув о еде, он вспомнил о незаполненном пространстве внутри своей огромной оболочки. Пойдемте-ка позавтракаем, если там еще что-нибудь осталось.
Там еще осталось больше чем достаточно. Горячая овсянка и овсяные хлопья. Нильс взял понемногу того и другого, посыпал хлопья поверх каши и по скандинавскому обычаю утопил их в молоке. Затем последовали вареные яйца, хлеб четырех сортов, сыр на деревянной тарелке, ветчина и салями. Для тех, чей аппетит этим не удовлетворялся, на столе стояло три вида селедки. Арни, привыкший к более легкому израильскому завтраку, ограничился хлебом с маслом и чашкой кофе. Он с восхищенным интересом наблюдал за тем, как летчик взял на пробу по одной порции от каждого блюда, стоявшего на столе, и затем дошел по второму кругу.
К их столу подошел Ове с чашкой кофе и сел рядом.
— Все устроено, — сказал он. — Мы втроем — экипаж корабля. Я провел полночи с адмиралом Сандер-Ланге, пока он не понял наконец, в чем суть дела.
— А в чем она, суть? — спросил Нильс с полным ртом, набитым ржаным хлебом с селедкой. — Я летчик, поэтому я вам нужен, но по какой такой причине на борту должны быть два знаменитых физика?
— Никакой особой причины нет, — произнес Ове, подготовленный к ответу чуть не целой ночью обсуждения. — Но на борту есть два совершенно независимых устройства — далет-двигатель и термоядерный генератор, и за каждым нужен постоянный квалифицированный присмотр. Вышло так, что пока мы единственные годимся на эту работу, что-то вроде высокооплачиваемых механиков. Это и есть самое главное. Физика в данном случае — дело второстепенное. Если мы хотим, чтобы «Каракатица» полетела, только мы можем заставить ее сделать это. Мы зашли уже слишком далеко, чтобы отступать. По сравнению с неминуемой смертью, угрожающей космонавтам на Луне, наш риск незначителен. К тому же теперь это дело чести. Мы знаем, что это в наших силах, и мы должны попытаться.
![Гарри Гаррисон - Стань стальной крысой! (Книга-игра) [Ты можешь стать Стальной Крысой!]](/uploads/posts/books/11654/11654.jpg)
