Фёдор Крашенинников - После России
– Можно ли мне будет переговорить с президентом? А также с господином Жиховым. Он здесь будет?
Девушка с интересом разглядывала его одеяние.
– Жихов будет, – посмотрела она в свой планшет. – Я передам ему вашу просьбу. А вот президента я вам не обещаю, он сегодня нарасхват, да и мероприятие из-за чрезвычайной ситуации будет коротким. Может быть, вас устроит государственный секретарь?
Иннокентий издали наблюдал за политической жизнью республики, но даже он понимал, что неприятный человек по фамилии Водянкин в последнее время приобретает всё больший вес – его стало слишком много в официальных СМИ.
– Меня устроит, конечно, – митрополит улыбнулся девушке и подумал: «Она на меня смотрела, как на папуаса! Дожили же мы до времен, когда православный поп стал экзотикой!»
***
Гости разбились на небольшие группы и тихо разговаривали. Иннокентий пожал несколько рук, взял бока с вином и встал у окна, высматривая полезные или хотя бы знакомые лица.
В зал вошла большая группа людей. Митрополит увидел президента, председателя Конституционного суда, премьер-министра и других руководителей государства. Среди них был и Водянкин.
Началась трансляция.
Полухин обходил гостей, пожимал руки. Митрополит присоединился к группе религиозных деятелей и стал дожидаться своей очереди.
– Мне передали, что вы спрашивали про меня. И я, вот ведь сюрприз, давно хотел поговорить с вами, ваше высокопреосвященство! – услышал он вкрадчивый голос позади себя.
Иннокентий обернулся и увидел невысокого полного человека с усиками.
– Дмитрий Никитич Жихов меня зовут, я служу начальником Комитета охраны конституции! – не переставая улыбаться, он показал свое удостоверение.
– Очень приятно. – Митрополит растерялся и посмотрел в сторону президента. Тот как раз подошел к группе дипломатов, здоровался с ними, что-то говоря каждому и выслушивая ответные речи. Рядом с ним стояли Водянкин и Касимов
– Я не займу у вас много времени, минут десять – пятнадцать.
– Что же, извольте. А о чем вы хотели поговорить, Дмитрий Никитич? И почему не пригласили, не заехали сами? Я ведь не кусаюсь!
– Учитывая специфику моей работы, я воздержался. Такие визиты не обрадовали бы ни вас, ни ваше окружение. Не хочется ставить вас в неловкое положение. Многие ведь думают, что я кусаюсь!
«Вот уж более неловкого положения у меня еще не было!» – подумал Иннокентий и поставил бокал на столик.
– Я хотел вам сказать, что последние дни мы фиксируем большую активность подрывных элементов. Между прочим, сегодня утром в этом зале пытались распылить какую-то дрянь. Мы все должны были умереть в жестоких мучениях, представляете?
«Врет или правда?» – засомневался Иннокентий.
– Да что вы говорите! Прямо здесь?
– Да, прямо здесь, вон в ту кадку засунули распылитель. Я вам больше скажу: на сегодня планировался военный переворот и выступление каких-то вооружённых идиотов, как они сами себя называют, казачества, представляете? – Жихов с нажимом произнес слово «казачество» и посмотрел на собеседника: – А что вы хотели мне сказать? Лично я верю, что вы лояльный гражданин и если бы вам что-то было известно, вы бы обратились в нашу скромную организацию. Ведь так?
«Похоже, он и так все знает. Может, правда, сказать ему все как есть? В конце концов кто они все мне? Отец Виктор, конечно, дурак, но все-таки жаль его»
Жихов наклонился к митрополиту:
– Господин митрополит, это ваш последний шанс. Иначе мы встретимся в другой ситуации, вам не понравится!
Иннокентий всё понял.
– Знаете, я просто не знал, куда обратиться. Ко мне приходил этот странный казачий атаман… Межуйко. Мне кажется, он пытался втянуть меня в какую-то нехорошую историю.
– А вы бы не стеснялись и обращались прямо ко мне! Напрямую, конечно, это не так удобно, но, я думаю, мы нашли бы форму сотрудничества. Так что там за нехорошая история? Вы, я надеюсь, не втянулись в нее?
– Я ничего не знаю и знать не хочу. Я священник, а не политик, для меня важны интересы православия на Урале, а не московские мятежники!
– Весьма здравая позиция. Кто еще приходил?
– Приходил военный, господин Сорокин. Нет, он ничего такого не говорил… Туманно обещал перемены в скором будущем.
– Ох, уж эти военные! Сорокин готовил путч! К сожалению, прежде чем мы его остановили, он успел застрелить нашего бедного генерала Старцева. Представляете? Своими руками!
– Какой кошмар! – Иннокентий понял, что теперь точно надо назвать всех. Президент был уже недалеко.
– Казака привел отец Виктор. Это была его инициатива, я ничего не мог поделать и высказал ему потом…
– Понятно. Как вы уже поняли, мы все знали и без вас. Но то, что вы вовремя спохватились и начали сотрудничать, правильно. На днях к вам приедет наш сотрудник, вы с ним побеседуете и о ваших гостях, и о вашем окружении, и о ваших прихожанах. Ситуация уже не такая горячая, к счастью, так что не обязательно все делать сейчас…
Митрополиту совсем не понравилось это «начали сотрудничество», но отступать было некуда.
– И последнее, личный совет. Приструните как-нибудь этого вашего отца Адриана. Лишите его сана, пусть идет к фёдориковцам, зачем вам такие скандалы?
Отец Адриан был постоянной головной болью митрополита много лет. Он служил настоятелем маленькой церквушки в спальном районе, славился весьма оригинальными воззрениями на окружающий мир и неукротимой готовностью делится ими с окружающими, особенно с работниками СМИ. Поэтому, когда писать было не о чем, журналисты обращались к отцу Адриану с каким-нибудь невинным вопросом и неизбежно получали сенсацию.
Отец Адриан, например, был горячим сторонником идеи канонизации Владимира Путина и патриарха Кирилла. Одно время даже вывесил в храме их портреты с дорисованными нимбами. После большого скандала портреты он убрал, но зато на устраиваемые им митинги или пикеты приходит чудаковатого вида мужичок в казачьем мундире и приносит эти сомнительные иконы.
За что именно надо канонизировать этих персонажей, отец Адриан отвечал долго, путано, переходил на необходимость канонизировать Сталина, Жукова, Распутина и Ивана Грозного, потом сбивался на еврейский заговор, порабощение святой Руси Америкой и разоблачение лунных и марсианских экспедиций, которые – он был убежден – все были сняты в голливудских павильонах.
У него была немногочисленная, но преданная паства, составлявшая массовку на всех его акциях. Говорили, что он привечает в своем храме безумных еретиков-фёдориковцев, но доказательств не было. Митрополит потратил много часов на уговоры отца Адриана, но всё было бесполезно. Адриан лишь кивал головой, со всем соглашался, на некоторое время успокаивался, а потом устраивал что-нибудь вроде сожжения паспорта с дьявольским кодом или молитвенного стояния в честь дня рождения «его высокопревосходительства благоверного президента России Владимира Путина»
