Виталий Мелентьев - Всё о невероятных приключениях Васи Голубева и Юрки Бойцова (сборник)
– Пришлось делать крюк. Над Тибетом сильные магнитные бури. Кроме того, мы залетали за бирманскими товарищами.
– Да, что-то в этом году слишком много всяких бурь! – покачал головой Ли Чжань. – Наши австралийские и американские коллеги задержались в Индонезии. Ну, я думаю, что мы не будем откладывать конференцию? Я думаю, что можно организовать им телепередачу.
Самый молодой из всех присутствующих на конференции – высокий, белокурый, подчеркнуто аккуратный и чистенький врач – как бы в знак одобрения наклонил голову. В то же время в его глазах мелькнула искорка превосходства, точно он знал нечто такое, чего не знал никто. И эта чистоплотность, и это сознание собственного превосходства показались Васе странно знакомыми. Уже наученный горьким опытом, он подумал было, что перед ним еще один из его выросших соучеников, но потом отбросил такие мысли: аккуратный врач был слишком молод для того, чтобы учиться с Васей. Молодой врач едва заметно улыбнулся и ответил Ли Чжаню:
– Хорошо. Я организую телепередачу.
Он собрался было уйти, потом озабоченно посмотрел на Васю, подумал и улыбнулся.
– А вам, наш юный гость, придется заняться делом: заполнять анкеты. Вы… вы умеете писать? – спросил молодой врач совершенно серьезно.
Ну всего ожидал Вася, только не такого по меньшей мере странного вопроса. Неужели этот белокурый красавчик думает, что полвека назад жили только дикари, которые даже писать не умели? Вася хотел было возмутиться, но потом подумал: заполнять анкеты – дело не очень интересное. Может быть, это лучше сделают другие? Но врать он не стал, а только скромно наклонил голову. Врач кивнул, и на его красивом, тщательно выбритом лице опять мелькнула улыбка превосходства.
– Ну ничего, – сказал он, – это дело поправимое. Я сейчас организую заполнение анкет.
Он ушел, и вскоре в зал вошла регистраторша в белом халате. Поджав тонкие губы, она так сердито посмотрела на ученых-докторов, точно они уже мешали ей работать. Она села за стол, подозвала Васю и громко, как учительница, которая спрашивает правило у двоечника, окликнула Васю:
– Мальчик, как твоя фамилия? Имя? Отчество? Национальность? Место рождения?
Вася Голубев терпеливо и довольно вежливо отвечал на эти привычные вопросы, и регистраторша, не глядя на него, строчила вечной ручкой по бумаге. Все шло как по маслу. Но вот регистраторша задала новый вопрос:
– Год твоего рождения?
Вася несколько помедлил, и она подсказала:
– Ну возраст? Сколько тебе лет?
– Год моего рождения тысяча девятьсот сорок второй. Мне… тринадцать лет… – Голос у Васи чуть дрогнул.
Регистраторша сначала написала ответ, потом задумалась, недоверчиво покосилась на анкету, потом на Васю, потом снова на анкету. Наконец она убрала одну из многих прядок седеющих волос под белый колпачок и сердито сказала:
– Нужно отвечать точно: не тысяча девятьсот сорок второй, а тысяча девятьсот девяносто второй. Не маленький.
– Видите ли… я действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором, – как можно спокойней и вежливей ответил Вася.
– Послушай, Василий Голубев, я работаю, а не разгадываю вопросы из школьной математической викторины. Если тебе тринадцать лет, то ты мог родиться только в тысяча девятьсот девяносто втором.
– Но видите ли…
– Не морочь мне голову, я все вижу отлично!
– Да я вовсе не морочу! – обиделся Вася. – Если в вашей анкете нужно писать правду, тогда вы запишите, что я родился в тысяча девятьсот сорок втором. А если в анкету все равно что записывать – тогда пишите хоть тысяча девятьсот девяносто второй год, хоть какой сами хотите. Мне все равно. Я от этого не помолодею.
– Ты просто невоспитанный мальчишка, который не уважает старших! А еще, наверно, пионер! – сердито сказала регистраторша.
«Ну что ж… – подумал Вася, услышав знакомую присказку. – Ведь многие взрослые, когда они не хотят понять ребят, обязательно обвиняют их во всех страшных грехах и прежде всего в невоспитанности, причем обязательно прибавляют: „А еще пионер!“»
И возмущенный Вася ответил:
– Вот потому, что я пионер, я и говорю правду!
Регистраторша стала багроветь, и, вероятно, Васе пришлось бы туго, но ему на помощь пришел дедушка.
– Он действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором году, – сказал он регистраторше.
– Послушайте, гражданин, не морочьте мне голову! Если вы знаете арифметику, так вы сами поймете, что если он действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором году, то, значит, сейчас ему шестьдесят три года. А вы посмотрите на него – разве ему можно дать шестьдесят три года?! Ведь каждый скажет, что Вася Голубев – ребенок! Да он и сам не отрицает этого. Он же сам говорит, что ему тринадцать лет.
Дедушка потер лысину, покачал головой и на всякий случай осмотрел Васю. Нет, никто бы не сказал, что мальчику уже идет седьмой десяток.
– Все это верно, конечно, – протянул Маслов. – Но вы понимаете, что случилось…
Дедушка вкратце попытался рассказать Васину историю. Но она не взволновала регистраторшу. Она думала не о Васиной судьбе, а о правильном ответе на анкетный вопрос. Поэтому она сказала:
– Ну и что же? Все правильно. Даже если он и не жил пятьдесят лет, так ему все равно тринадцать лет. Так мы и запишем тринадцать! Но… но, позвольте… тогда, как же быть все-таки с годом его рождения?
Регистраторша первый раз растерялась и почти с ужасом посмотрела на Васю. Смотрели на него и многие ученые, которых невольно привлек громкий и строгий голос регистраторши. Она сказала:
– Я действительно ничего не понимаю. Ведь если он родился в сорок втором году, значит по всем правилам ему шестьдесят три года. Но ему тринадцать. Значит, он родился в девяносто втором, но в этом году он даже не жил. Ничего не понимаю!
– Позвольте, – вмешался один из ученых-врачей. – Здесь, видимо, нужно применить не арифметику, а алгебру… Я, правда, не занимался ею уже лет сорок, но все-таки попробуем. Запишем условия задачи. Вася Голубев прожил тринадцать лет. Так. Это, значит, его актив. Плюс тринадцать. Положительное, так сказать, число. Потом он не жил целых пятьдесят лет. Поскольку он не жил эти годы, то логически это будет отрицательное число минус пятьдесят. Понимаете? Теперь мы складываем, сколько он жил и сколько он не жил… Та-ак… Плюс тринадцать плюс минус пятьдесят… Итого получается… – Ученый-врач вдруг покраснел, побледнел и почти закричал: – Так ведь получается нечто необыкновенное – человек с отрицательным возрастом! Оказывается, Васе Голубеву в данный момент минус тридцать семь лет. Но ведь этого не может быть!
Ученые-доктора, конечно, поняли, что человека с минусовым возрастом быть не может. Таким образом, не только арифметика, но и алгебра оказалась бессильной перед задачей, которую невольно задал Вася ученым.
Доктора некоторое время глубокомысленно молчали, потом вдруг зашумели. Случай этот непосредственно не касался их специальностей, но он все-таки заинтересовал их. Одни рассуждали так:
– Голубев родился в тысяча девятьсот сорок втором году, Значит, арифметически ему шестьдесят три года. Но мы все видим, что ему тринадцать лет. Арифметика зачеркивается. Алгебра результата не дает. Значит, на помощь нам может прийти только логика…
Другие возражали:
– Какая же здесь может быть логика? Раз он жил на земле, значит ему шестьдесят три года. Это же очень просто.
– Нет, не так просто. Жить – это значит расти, стариться; словом, жизнь – это движение. А Вася Голубев не рос, не старился, не двигался. Значит, он не жил. Ведь так, если рассуждать логически? А если это так, то нужно признать, что алгебра права. Но та же логика не позволит нам признать возможным появление человека с минусовым возрастом. Так что и логика отказывает.
Ученые-доктора думали. Вася молчал. Дедушка краснел так, славно он был виноват в том, что Вася невольно задал всем такую невероятную задачу. Не растерялась только регистраторша.
– В конце концов, меня это не касается, – решительно сказала она. – Раз он действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором году, так мы и запишем. А потом кому нужно – разберутся.
Мудрое решение пришлось всем по нраву. Ученые-врачи облегченно вздохнули:
– И в самом деле. Нам ведь важно выяснить не его возраст, а установить те изменения в его организме, которые могли возникнуть в результате длительного пребывания на морозе в течение определенного периода времени, а также установить, по возможности точно, причины его… ну… так сказать, оживления, или, точнее, возвращения в нормальное состояние…
Вася упрямо молчал. Он еще не мог понять: с каких пор относительные числа перенесены в алгебру? Может быть, так требует новая программа? А может быть, настоящая алгебра поможет ему установить собственный возраст? И он, кажется, в первый – но, как потом выяснилось, не в последний – раз пожалел о том, что так мало и так поверхностно знает математику.
