Владимир Немцов - Избранные сочинения в 2 томах. Том 2
Багрецов крутанул вертящийся стул так, что Валентин Игнатьевич оказался спиной к пульту, и, щелкая тумблерами, стал подряд выключать все действующие агрегаты стройкомбайна.
В последний раз вздохнул компрессор, замерли свистящие струи лидарита, погасли экраны телевизоров. Наступила полная темнота.
Не помня себя, Вадим рванулся к двери, распахнул ее и, перескакивая через лужи, побежал к стройкомбайну. По пути он чуть не сшиб с ног кого-то из «близнецов», прыгнул в бетонированный котлован, и вот он уже на лесенке под люком, откуда струился ядовитый запах лидарита.
Вадим взбежал по звонким перекладинам лесенки, просунул голову в люк, поперхнулся, закашлялся от удушливого запаха и, собрав все свои силы, громко крикнул.
В ответ послышались глухие удары, казалось, что содрогается вся стальная коробка стройкомбайна.
Это немного ободрило Вадима. Значит, Надя жива. Но где она, в какой стороне? Хорошо, что в кармане оказался фонарик. Дрожащий луч заметался по блестящей поверхности лидарита. Спокойнее, Вадим, спокойнее! Возьми фонарь обеими руками, чтобы побороть невольную дрожь.
Вот она! Вихрастая, растрепанная голова Нади, скованная лидаритом. Лицо чем-то закрыто, руки, вскинутые вверх, как в мольбе о помощи, застыли намертво в прозрачной массе. Видимо, Надя хотела выдернуть ногу из липкой, вязкой массы, да так и осталась на одной ноге. Совсем как тот щегленок в «мертвом саду».
Летучая жидкость лидарита не давала дышать, глаза наполнялись слезами. Вадим чувствовал, что вот-вот упадет, потеряет сознание. Но надо же вытащить отсюда Надю! Она, наверное, жива. Ведь совсем недавно слышал, как она стучала, билась в стенку.
Не раздумывая ни минуты, Вадим прижал платок к носу, чтобы хоть немного защититься от ядовитого газа, и бросился к Наде. Он сорвал с лица ее шапочку, по твердости напоминавшую рыцарское забрало, и осветил бледное, искаженное страхом лицо. Таким он его никогда не видел. Но что же делать дальше?
Когда-то он читал, как делается искусственное дыхание. Ну, прежде всего надо освободить грудь от одежды. Но ведь Надя одета в пластмассовый панцирь.
Под руками нет никакого подходящего инструмента, а здесь нужны по меньшей мере кровельные ножницы. Попробовал перочинным ножом, но бесполезно. Вот если бы это безжизненное тело можно было повернуть лицом к перегородке, тогда бы удалось разрезать платье на спине, где нет лидарита. В этом случае панцирь снять легко, как раковую скорлупу.
Не так-то просто все это оказалось. Вадиму удалось разорвать по шву пропитанное лидаритом пальто, но повернуть окаменевшее тело не смог, так как при повороте возникала опасность сломать руки и ноги.
Просунув нож за Надину спину, Вадим пытался разрезать платье от самого воротника до пояса. Действовал осторожно, чтобы не поранить. Платье разрезано, теперь уже не трудно было откинуть с груди твердую, залубеневшую корку. Вадим прижался ухом к груди и услышал биение сердца.
Но как же теперь делать искусственное дыхание? Ведь пострадавшего надо положить на спину, затем отвести круговыми движениями руки от грудной клетки кверху, так, чтобы плечи легли рядом с головой… Это хорошо запомнилось Вадиму. Только сделать этого нельзя. Ни положить пострадавшего, ни отвести руки. Они крепко связаны со стальной перегородкой.
Память услужливо подсказала другое, тоже где-то вычитанное. Надо вдохнуть в себя как можно больше воздуха и выдохнуть его в рот пострадавшего. Повторяя несколько раз эту процедуру, можно восстановить его дыхание. Но здесь воздух заполнен ядовитыми парами. В нем мало кислорода. Вынести Надю отсюда нельзя. Значит, воздух надо брать извне. Вадим подбежал к люку, просунул туда голову, глубоко вздохнул и, раздвинув помертвевшие губы Нади, с силой выдохнул воздух ей в легкие.
Он понимал, что это нужно делать как можно быстрее, а потому повисал вниз головой в люке, как циркач на трапеции, вдыхая в себя чистый воздух. И снова губы его крепко прижимались к губам Нади. И вдруг — о чудо! — губы Нади потеплели, она вздохнула.
— Алеша, маленький! — прошептала она.
Сердце Вадима сжалось. В эту минуту, будто откликаясь на зов Нади, послышался крик Алеши, загремела стальная перегородка, по лидаритовой стенке побежали глубокие трещины, и посыпались вниз осколки.
Ничего не понимая, Вадим ощупывал лучом фонарика трещины, падающие осколки, заметил, что постепенно освобождаются руки Нади, отлетают куски лидарита и возле ее головы, болтаясь на волосах янтарными сосульками. Надя уже смогла опустить ногу и протянула руки к своему спасителю.
— Алеша, — снова повторила она. В этот момент сползла вниз перегородка, за ней стоял Алексей, держа на плече тяжелую бетонную плиту. Ею он и долбил перегородку до тех пор, пока перегородка не сползла вниз.
В комнате, где находился пульт управления, сидели растерянные Литовцев и Пузырева. Не знали, что делать: долго ли ждать, пока прояснится ситуация?
— Дорогая Елизавета Викторовна, — вкрадчиво начал Литовцев, — сколько у нас осталось лидарита? Хватит ли его для создания несущего каркаса, согласно техническим условиям?
Елизавета Викторовна нашла нужную запись в тетради.
— Боюсь, что лидарита у нас в обрез. Я, конечно, не верю Багрецову, что там оказалась эта девчонка, но вдруг придется восстанавливать поврежденную плоскость? Тогда может не хватить.
Холодный ветер ворвался в комнату. В дверях стоял взволнованный Багрецов:
— Извините, Валентин Игнатьевич, мы не знаем, где взять растворитель для лидарита.
Пузырева и Литовцев понимающе переглянулись.
— Какая комедия! — злобно бросила Пузырева. — Но если поверить в эту нелепость, то надо бы посоветовать вашей обожаемой выбирать более подходящие места для свиданий. Что же касается растворителя, то у нас его еле-еле хватит для завершения эксперимента. Да и то если его взять из лаборатории…
— Эксперимент придется прервать в любом случае, — с трудом сдерживаясь, сказал Вадим. — Серьезно повреждена внутренняя перегородка.
— Если произошли повреждения, — заговорил Валентин Игнатьевич с холодной усмешкой, — то в данном случае мы имеем «корпус деликти», то есть состав преступления. Умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества. Статья, кажется, девяносто восьмая, наказывается лишением свободы на срок до десяти лет.
— Вы хорошо изучили Уголовный кодекс, — у Вадима в гневе заблестели глаза. — Но ведь речь идет о спасении человеческой жизни. — И, не обращая внимания на возмущенные возгласы Литовцева и Пузыревой, Вадим выскочил за дверь.
