Александр Абрамов - 01-Хождение за три мира (Сборник)
Память у Ганьки оказалась получше моей.
— Слушайте, товарищ агент Госстраха, — сказал он, — а вы, случайно, не помните истории с пропавшей машиной? Ехала она себе, ехала — и вдруг исчезла, растворилась средь бела дня. Помните?
— Помню, конечно, — не возражал старичок. — Да и как не помнить: двух недель не прошло. Милиция тогда суетилась…
Вспомнил я его: свидетель первого случая с исчезнувшим автомобилем! Это его называл нам голос по телефону, его советовал искать, чтобы объяснить происшедшее. Только не понадобился он нам тогда, сами разобрались. А сегодня не обошлось без него, не сумели. Только на этот раз он сам к нам пришёл. Хотя нет: мы его вызвали. Как мальчишка Аладдин тёр свою лампу и появлялся всемогущий ифрит с бородищей, в шароварах заморских. А мне лампа не понадобилась, подсвечником обошёлся. И ифрит у нас попроще: не в шароварах, а в брюках. И не с бородой, а с лысиной. В общем, типичный агент Госстраха — прекрасная легенда!
В том, что это его легенда, я уже не сомневался. Ходит по нашему миру «соразумник» из соседнего, прикидывается этаким боровичком в кепке, наблюдает, высматривает. Сам он страховой агент, а молодцы его тоже небось земные профессии для камуфляжа имеют. С одним мы уже знакомы: «тип в синей майке» — грузчик или, в лучшем случае, шофёр с самосвала. Уж больно здоров: один кулак — с голову ребёнка, вряд ли такой на скрипочке играет…
А старичок посмотрел на меня хитро, сказал торопливо:
— Вы там чего-то не то думаете, так не думайте вовсе: всё враньё. Агент Госстраха я, понятно?
— Понятно, — опередил ответ Ганя. — Застрахуйте нас от примет.
— Что, сбываются?
— Сбываются, подлые!
— Это мы мигом, — сказал старичок, доставая из-под плаща плоскую папочку с надписью «Внешторгреклама», а из папочки — три бумажки с золотым обрезом и шариковую ручку, — это мы в два счёта сделаем. Ни одна примета сбываться не будет.
Он размашисто расписался на каждом листке, сложил их аккуратно, подал мне.
— Потом посмотрите.
— Сколько мы вам должны?
Он вроде даже обиделся:
— Ничего. Я бесплатно работаю.
— Проценты с душ получаете? — спросил Ганя.
— И так можно подумать, — прищурился старичок. — Вот вы, например, в меня верите? Верите, верите — вижу. Да и как не верить: Михал Михалыч Кокшенов, во плоти и крови. А что знает много всякого разного, так и вы кое-что знаете.
И тут в разговор вступила молчавшая до сих пор Люда.
— Ничего мы не знаем. Если в первых двух случаях, ну, с мешком в пространстве и с машинами — ещё что-то можно было объяснить, то уж приметы ничем не объясняются. Это первое. И второе: почему всё это происходит именно с нами? Разве мы трое больше других подходим для Контакта?
Она сказала «Контакта», как старичок говорил «Непонятное»: заглавная буква так и лезла в глаза и уши. А старичок — ничего, покивал-покивал, сказал согласно:
— Умная вы девушка, поговорить приятно. Не то что ваш приятель-нигилист воинствующий. Всё-то вы понимаете, всё-то вы объяснить можете — что вне вас. А что в вас самих — уже заминка. Верить в сказки надо, девушка. И в науку и в сказки. Приметы сбываются? Так в каждой вещи душа, может, есть. И если её расшевелить, всякие чудеса случаются. Кино такое было: «Удивительное рядом». Смотрели?
— А если серьёзно? — каменным голосом спросила Люда.
— Не надо серьёзно. Даже у вас физики шутят, и книжки по сему поводу выпускают. Ничего книжки, остроумные. А шутят они обычно с друзьями. С теми, кому их шутки приятны будут. Кто их понимает. — Он встал, сунул под плащ папочку. — Ну, до встречи в будущем. А сейчас мне пора, — и пошёл в коридор.
Мы сидели и ждали, когда в передней щёлкнул замок и за стеной по лестнице простучали мелкие торопливые шаги, а лотом громко хлопнула дверь подъезда, Тогда я развернул одну из бумажек, оставленных старичком, и прочёл вслух короткую надпись, сделанную обыкновенной пишущей машинкой, у которой к тому же буква «е» западала.
«Простите за назойливость и спасибо за помощь. Мы думаем, вы не откажетесь помочь нам ещё раз, если придётся». И размашистая невнятная подпись, сделанная шариковой ручкой с бледно-синей пастой.
— А на других? — быстро спросил Ганя.
На других листках была сделана та же надпись. Я роздал их ребятам, а свой спрятал в ящик письменного стола — на память. Себе на память: ведь покажи кому — не поверят. Скажут, что сам и написал, Тем более, что на моей машинке точно так же западала буковка «е».
Я захлопнул ящик и выпрямился.
— Всё, ребята. Чудес больше не будет.
— Ой ли? — засомневался Ганя. — А как же оговорка насчёт будущей помощи? Неужто откажемся?
— Нет, конечно. Только, по-моему, это простая вежливость.
— Убейте, не верю, — мрачно сказал Ганя. — Жди от них простой вежливости, как же! Сдаётся мне, что мы ещё встретимся.
Он опять не ошибся. Но это уже совсем другая история.
1975 г.
Примечания
1
здравствуй, человек, друзья приветствуют тебя (лат.)
2
городу и миру (лат.)
3
Познай самого себя (лат.)
4
враждебное отношение к просвещению и прогрессу
5
От греч. hedone — «наслаждаться».
6
Мифическая страна великанов из романа Дж. Свифта «Путешествия Гулливера».
7
Синапс — сигнал, идущий от одного нейрона к другому, характеризующий деятельность головного мозга.
