Георгий Тушкан - Черный смерч
— Я рад слышать это именно от вас, — сказал Сапегин. — И все же нельзя недооценивать врага и надо всем помнить мудрые слова о том, что: «Мир будет сохранен и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца». Я рад, профессор Стронг, видеть вас в числе борцов против поджигателей войны. Если такие аполитичные люди, как вы, начали прозревать, мировая война, даже если ее развяжут империалисты, не принесет им успеха… А теперь давайте поговорим как ученые. Мы только что ликвидировали очаги «Эффекта Стронга». Он больше не страшен миру.
Ученые сели.
Опять зазвенел телефон.
— Введите! — приказал полковник. — Сейчас сюда приведут членов экипажа приземлившегося американского самолета. Мы можем узнать кое-что интересное.
В кабинет вошли четыре человека. Впереди, отнюдь не чувствуя себя несчастным, шел мужчина в форме летчика.
— Ральф Томпсон! — закричала Бекки. — Каким образом?
— Повезло, — ответил Томпсон. — Командование мне приказало ни в коем случае не приземляться, чтобы мои пассажиры не попались, но я уж так решил заранее.
— О! — опять воскликнула Бекки. — Джек Райт и Мюллер? Этим есть что рассказать, господин полковник!
— Они назвались иначе, да и документы у них на другое имя, предупредил сопровождавший их офицер.
— Хайль президент! — крикнул Мюллер, поднимая руку. — Я американский подданный.
— Еще бы! — сказал Джим. — Это же работники Кэмп Дэтрик.
— Я вам обещала, Джек Райт, встретиться, — сказала Бекки. — Это было на Яве, близ Бейтензорга, и вот мы встретились. Силы мира сильнее сил войны!
Анатолий подвел Бекки к Люде и познакомил их.
— Это мой поклонник! — весело сказала Бекки, кивнув на Анатолия. Только он однажды принял другую девушку за меня и чуть было не отправился со своими друзьями на тот свет.
Анатолий стал расспрашивать Бекки о знакомых.
— Дакир и Тунг живы и здоровы, как и Клара Томпсон и Франк… Только у нас, в Соединенных Штатах Америки, очень и очень тяжело… Джим! — позвала Бекки и познакомила журналиста с Людой. — Я думала, — сказала Бекки, — эпоха бурь — какое может быть счастье, если каждую минуту дрожишь и боишься за любимого, борющегося с поджигателями войны! И все-таки я вышла замуж за Джима… Вы счастливые, у вас не надо бояться за тех, кто борется за мир, за счастье всех народов… Неужели люди, которых желают уничтожить монополисты, дадут себя убить?
— Этого никогда не будет! — отозвался Егор. — А счастье… Счастье — в борьбе за высокие человеческие идеалы, за коммунизм!
* * *Жизнь! Как много в этом слове!..
Как прекрасно жить, чувствуя себя членом Великого Союза Советских Народов — народов, которые превозмогли многое в борьбе за коммунизм!
Смерть, гибель и тлен — таков путь международного империализма, который давно уже превратился из режима эксплуатации человека человеком в режим истребления человека человеком.
Пусть неистовствуют Морганы, Дюпоны, Рокфеллеры, но миролюбивые народы будут бороться за мир и победят!
Москва — Голицыно
1949–1951
