Джон Уиндем - Затерянные во времени
Я знал, что мое имя теперь Икстан; головной убор из перьев, который я небрежно держал под мышкой, указывал на высокое положение в обществе. Я был одет в блестящую, переливающуюся на солнце тунику до колен, а плечи укутывал роскошный, расшитый перьями плащ.
За моей спиной безмолвно застыли два стражника, охраняющие двери во внутренние апартаменты. Они казались статуями из дерева и золота, ни единым случайным движением не выдавая своей принадлежности к человеческому роду. Даже когда двери внезапно распахнулись, стражники и глазом не моргнули. Я без колебаний пересек комнату, вошел в дверной проем, и двери сомкнулись за моей спиной.
Зал, в который я вошел, на мой вкус атланта выглядел слишком аскетичным и унылым. Кресла и диваны казались достаточно удобными, однако там не имелось ни драгоценных гобеленов из перьев редких птиц, обязательной принадлежности каждого богатого дома в Атлантиде, ни роскошных золотых светильников во весь потолок — источники света были тщательно замаскированы. Я прошел в дальний конец зала и приветствовал сгорбленного человека, сидящего в кресле.
— Ты вызвал меня, Цакта, и я пришел,— сказал я.
Цакта поднял седую голову и взглянул на меня. Казалось, он чем-то встревожен или расстроен. Он был очень стар; так стар, что никто не знал его истинного возраста. Даже старейшие из атлантов говорили, что прошедшие годы не изменили его, а народная, молва утверждала, что Цакта бессмертен. Мудрость, накопленная этим удивительным человеком, помогла Атлантиде пережить немало кризисных моментов, и постепенно его стали воспринимать чем-то вроде пророка и полубога в одном лице. Последнее время набирала силу суеверная идея, что со смертью Цакты и самой Атлантиде придет конец.
— Да, Икстан, я посылал за тобой,— ответил старец, продолжая изучать мое лицо. Он поглаживал свою бороду и молчал так долго, что мне стало не по себе. Наконец он произнес:
— Мне сказали, ты проводишь эксперименты с вибрациями и пытаешься изобрести новое оружие. Это правда?
Я кивнул:
— Чистая правда — и я достиг даже большего, чем надеялся.
Цакта медленно покачал головой:
— Этого-то я и боялся. Тайна вибраций должна остаться тайной. Она должна быть забыта.
— Но ты сам всегда учил...
— Я учил вас искать истину, а наука — один из путей к ней. Само открытие меня не тревожит. Но если о нем узнают люди... Некоторые знания распространять просто неразумно, потому что люди еще не готовы принять их. Современные люди, не могут справиться со своими страстями — как же они совладают со столь мощным оружием? Твое открытие должно быть забыто, потому что оно несет не благо, а проклятие.
— Но...
Цакта поднял руку.
— Оно должно быть забыто! Я долго обдумывал ситуацию и понял, что твое открытие несет опасность не только Атлантиде, но и всему миру.
Я разозлился. На исследования ушло много времени и денег. Мое изобретение было признано военными властями. Но если этот старый хрыч во всеуслышание скажет «нет», вся моя работа окажется напрасной. Я прекрасно осознавал его могущество и моральный авторитет. Пожалуй, ни один атлант не отважится возразить Цакте.
Похоже, старик утратил свою смекалку, подумал я. Только идиот может не понимать, что мое изобретение — это сбывшаяся мечта многих поколений о мировом господстве Атлантиды!
Цакта наблюдал за моей нарастающей яростью с видимым неудовольствием.
— Ты даже не первооткрыватель,— холодно сказал он.— Подобное оружие некогда существовало в Лемурии.
— Вот уж никогда не интересовался мифологией,— желчно возразил я.
— Лемурия — это не миф. Она была великой империей, с которой Атлантида не может даже сравниться. Лемурийцы изобрели свой тип резонатора. Они были достаточно мудрыми, чтобы осознать опасность, которую несло это открытие, но не настолько, чтобы подавить его в зародыше. Ученые проводили эксперименты, пытаясь создать безопасный резонатор, и чем это кончилось? Они допустили какую-то ошибку. Материя обратилась в хаос, земная кора ослабла, и магма прорвалась наружу. На месте Лемурии возник огромный пролом в земной коре, вся планета содрогнулась, а когда землетрясение закончилось, Лемурии больше не существовало.
— Легенда,— пренебрежительно отвечал я.— Раздутая версия небольшого локального землетрясения. Все эти истории о «великой Лемурии» годятся только на то, чтобы забавлять детей, как и любые сказки.
Цакта пожал плечами.
— Истина не меняется от того, верят в нее или нет. Лемурия, говорю я, уничтожила сама себя. Никто не должен сказать то же об Атлантиде.
Мы с вызовом глядели друг другу в глаза.
— Ты не станешь обнародовать свое открытие,— твердо сказал старик.— Резонаторы не должны быть построены.
Я рассмеялся.
— Твоя информация устарела. Шесть резонаторов уже построены и установлены на сторожевых башнях.
Цакта откинулся в кресле. Он словно постарел на глазах, на его лице появилось трагическое выражение. Наконец он спросил:
— Где именно они установлены?
—- Вдоль побережья на востоке от Ацко,— ответил я.— Это защитный барьер против нападений из-за Геркулесовых столбов. Египетские варвары и дикие народы, живущие по берегам внутреннего моря, становятся агрессивными. Их выводит из себя наше процветание. Рано или поздно они нападут на Атлантиду. Резонаторы уничтожат гребцов и воинов на их кораблях, а с нашей стороны не прольется ни капли крови. Подумай об этом, Цакта, и тогда ты поймешь, что значат резонаторы для Атлантиды.
— Надеюсь, другие атланты не такие зашоренные упрямцы, как ты,—медленно отвечал, Цакта.—Ты видишь только часть правды. Останутся ли твои машины исключительно оборонительным оружием? Сколько времени пройдет до того мига, когда их мощь обратится на завоевания и принесет в мир смерть, разрушения и новые пустыни? Я еще раз говорю — нет! Резонаторы должны быть уничтожены.
— А я говорю, их никто не тронет!
Мы продолжали сверлить друг на друга глазами. Взгляд Цакты стал суровым и угрожающим; на его лице отразилось твердое намерение не щадить меня. Он определенно считал, что судьба Атлантиды зависит от его решения. Я придерживался того же мнения, но с противоположной точки зрения. Бледная, покрытая голубыми венами рука Цакты потянулась вниз. Я был моложе и опередил его. Взметнулась духовая трубка, и в воздухе что-то тихо свистнуло. Трубка Цакты со стуком упала на пол, и он повалился вслед за ней. Из его груди торчала маленькая оперенная стрела...
На мгновение я застыл на месте, с трудом осознавая, что натворил. Но, глядя на скорченное тело Цакты, я постепенно осознал масштаб происшедшего. Моей рукой был убит величайший из атлантов, однако я послужил только орудием — настоящим убийцей был резонатор. Первой его жертвой стал мудрейший человек в Атлантиде. Раньше я иногда ловил себя на том, что отношусь к резонатору как к разумному существу, и теперь утвердился в этом мнении. Я сражался, чтобы защитить порожденную моим мозгом личность.
