Марина Ясинская - Настоящая фантастика – 2014 (сборник)
«Змея сделала стремительный выпад вперед, сверкая клыками, и я нажал спусковой крючок. Выстрел был точным, серебряная пуля вошла прямо в разверстую пасть. Змеиная голова взорвалась алыми брызгами, которые начали белеть еще до того, как огромное гибкое тело обрушилось на пол. Я видел подобную белую рыхлую массу и раньше. Это были мозги. Человеческие мозги».
Любопытна предполагаемая причина превращения человека в чудовище. Шахтеры – коллеги оборотня – рассказывают о трещине в соляном пласте, из которой выбивался зеленый свет. А поклонники Стивена Кинга в это время вспоминают «Безнадегу» и «Регуляторов», где присутствовало совершенно такое же явление – еще одна ниточка, соединяющая цикл с другими произведениями автора.
Третья история, с которой начинается книга, – это «настоящее» Роланда и его катета. Им грозит стыловей – ужасный мороз, который убьет их, если они не найдут укрытие. (Здесь, кстати, необходимо отметить работу переводчика, придумавшего два замечательных русских аналога для английских «starkblast» – «стыловей» и «shape shifter» – «шкуроверт».) В последний момент герои спасаются от опасности – и эта кульминация их лихорадочного движения связывает «настоящее» со сказкой. Есть еще один важный момент в третьей истории – здесь читатель узнает, что Роланд прощен за убийство матери. И что он тоже простил.
Все книги «Темной Башни» по стилю и жанру отличаются от прочих произведений Стивена Кинга. Это фэнтези с налетом мистики, а не саспенс или хоррор, за который Кинга и прозвали «королем ужасов». Хотя, конечно, в «Ветре…», как и в остальных романах цикла, можно встретить отголоски вечных авторских ужастиков: например, в сказке, когда отчим пытается убить мальчика. Удивительно то, что писатель вернулся к уже завершенной серии, чтобы договорить и допеть свою песнь: многие усматривают в этом коммерческую выгоду, но с ними сложно согласиться. Книги Стивена Кинга так хорошо покупаются, что он может позволить себе работать с любыми героями и писать любые продолжения – армия фанатов радостно будет приветствовать все тексты. К тому же трудно обвинять в корыстных интересах человека, который продает права на экранизацию своих книг за 1 доллар.
В традиционном предисловии к роману автор не рассказывает предысторию всех четырех книг, которые, по идее, «Ветер…» должен продолжать. Он кратко характеризует мир, в котором происходит действие, и дает благословение читателям «втыкаться» в цикл прямо с середины. Это чрезвычайно необычно, поскольку в первых четырех томах Кинг тщательно и терпеливо пишет об основных событиях, а в предисловии к пятой книге даже убедительно просит читателей, еще не знакомых с первыми романами, отложить ее и начать цикл сначала, чтобы не путаться. «Ветер…» как будто заманивает людей в ловушку «Темной Башни» – там много красивых историй, которые вызывают попутно массу вопросов: что это за мир? Почему автор решил сделать одну из главных героинь женщиной-инвалидом? Кто такие стрелки и почему их так уважают? Нередко читатели спотыкаются на первой книге цикла, которая действительно несколько затянута, вязнут в ней и откладывают в сторону. «Ветер…» неплохо исправляет эту оплошность – люди, очарованные романом, слишком хотят узнать больше, чтобы бросить чтение на полпути. И ряды поклонников Темной Башни пополняются.
«Время – замочная скважина, – подумал он, глядя на звездное небо. – Да, я думаю, так. Иногда мы наклоняемся, чтобы заглянуть в нее одним глазком. И ветер, который мы чувствуем на своих щеках, – ветер, дующий из замочной скважины, – это дыхание всей живой вселенной».
Дарья Родионова
Тема: Письмо счастья
1. Стенограмма беседы исправляемой Фокси от 25.09. 2013
Великое Сокращение. По-другому – хаос. Массовые убийства, эпидемии, техногенные катастрофы заставили жителей Земли захлебнуться в пороках, вспомнить прежние молитвы. Не так ли все начиналось, Безликий?
Кто-то услышал и… нажал «ctrl»+«alt»+«del», перезагрузив реальность.
Наступает новая эра. Эра Живущего. Существа, перерождающегося вновь и вновь. Приветствие «Смерти нет» становится оправданным. Под крики восторженно-угнетенной толпы со скрипом опускается рычаг, приводя в действие Колесо Сансары.
Отныне число обитателей планеты неизменно – три миллиарда. Каждый бессмертен. Реинкарнация – официальная доктрина. Существует онлайн-учет, как и где возрождается человек после прерывания жизни. «Душам» присвоен идентификационный код. Никому не скрыться.
По коду найдут меня, найдут и тебя, Безликий. Ты напрасно прячешь лицо под зеркальной маской.
«Число Живущего неизменно, Живущий есть три миллиарда живущих, и ни один не убудет от него, и ни один не прибудет…» – сказано в книге Жизни».
Великое Сокращение – плата за бессмертный дар. Да, да. Нужно только пережить гибель физической оболочки. Обнулиться. Этот переломный момент зовется «Паузой». Или «Пятью секундами тьмы». И человек перерождается в младенца. Он утрачивает часть памяти, но сохраняет прежние таланты, умения и навыки. Вот только скрипач никогда не станет учителем, учитель – президентом. А ты, Безликий, хотел бы стать человеком-без-маски? Так ли это важно? Развиваться, достигать новых высот, открывать удивительные тайны мира…
Страны… Города… Религии… Нации… Ты не знаешь, что это такое, человек-с-зеркальным-лицом. Ты чтишь… стабильность, которая поддерживается мощным тоталитарным контролем. Советом Восьми. Каждым живущим. Социо. Глобальной сетью в головах. У тебя, у меня, у нее, у него… Мы всегда онлайн. Отключение от Социо возможно лишь на сорок минут. Дальше – автоматизированный процесс возврата в Систему.
Любви к детям не существует. Их отдают в интернаты. Материнская забота – преступление. А любить Родного больше остальных – непозволительная роскошь. Ведь «Живущий полон любви, и каждая Его частица в равной степени любит другую».
Любовь к пожилым людям стирается. Безвозвратно и жестоко.
И вообще любовь… Какая любовь, Безликий? Примитивные соития на Фестивалях? Когда не помнишь бесчисленных партнеров… Не можешь коснуться кожи любимой, ведь между вами – ткань защитного костюма…
Ты скажешь: «Зато у вас есть выбор, с кем и когда!» Да, мы еще не опустились на самое дно, не стали нумерами, как в романе Евгения Замятина «Мы». Когда порой сходишь с ума, не в состоянии дождаться ближайшего сексуального дня. А порой не знаешь, где скрыться, когда заходят в комнату, протягивают розовый (цвет любви – ха!) талончик и опускают шторы. Ты мечешься в пространстве комнаты, точно шарик в игральном автомате. Думаешь только о том, чтобы этого человека списали с тебя. Навсегда.
