Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах
Он присел на корточки рядом с жабой. Она выкопала в пыли ямку для себя, загребая лапами, и над землей теперь виднелась только верхушка ее головы и глаза. Тем временем обмен веществ почти остановился, жаба погрузилась в транс. Глаза ее замерли. Жаба не ощущала его присутствия. В ужасе Рик решил, что она умерла, наверное, от жажды. Но ведь он видел, как она шевелилась.
Опустив картонную коробку, Рик начал осторожно сметать с жабы и вокруг нее пыль. Она, казалось, ничего не имела против. Конечно, она не осознавала его присутствия.
Когда Рик ее поднял, то ощутил прохладу ее тела. Тельце ее оказалось сморщившимся и сухим, но холодным, словно она никогда не видела солнца. Жаба заворочалась. Задними лапками она вяло попыталась освободиться, убежать. “Какая большая, — подумал Рик, — взрослая, опытная жаба, способная по-своему, выжить там, где мы выжить не можем. Где она находит здесь воду, чтобы отложить икру? Значит, вот что способен увидеть Сострадающий — жизнь там, где ее никто не видит, жизнь, тщательно замаскировавшуюся в трупе несуществующего мира. В самом пекле Вселенной Сострадающий способен различить неприметные искры жизни. Теперь я понимаю. И, посмотрев на мир глазами Сострадающего всего один раз, я уже не смогу остановиться. У моей жабы андроид не отрежет ногу, как они это сделали с пауком недоумка”.
Рик положил аккуратно завязанную коробку на сиденье кара и сел за руль. “Я будто снова стал ребенком, — размышлял он. — Тяжесть, давящая усталость вдруг исчезли. Погодите, вот только Ирен узнает об этом”. Он схватил трубку, начал набирать номер, но потом остановился. “Я сделаю ей сюрприз, — заключил он. — Всего тридцать или сорок минут, и я буду дома”.
Он жизнерадостно запустил двигатель и секунду спустя свечой умчался в небо, направляясь в Сан-Франциско, лежащий в семи сотнях миль к югу.
Ирен Декард сидела рядом со своим стимулятором настроения Пенфилда, указательным пальцем касаясь циферблата настройки. Она ничего не набирала, она чувствовала себя слишком больной и безразличной. Дорогу в будущее закрывало тяжкое препятствие, отсекая путь ко всем возможностям, которые это будущее могло содержать. “Если бы здесь был Рик, он заставил меня набрать “три”, — подумала она, — и тогда мне бы самой захотелось набрать что-то важное, радостное или, может быть, “восемьсот восемьдесят восемь” — желание смотреть телевизор вне зависимости от передачи. А что сейчас по телевизору?” Потом Ирен стала думать, куда пропал Рик. Она надеялась, что, может, он уже летит домой. А может, и нет. Она чувствовала, что ее суставы и кости словно твердеют от старости.
В дверь постучали.
Отложив руководство по эксплуатации стимулятора Пенфилда, она вскочила, подумав, что теперь ей ничего не нужно набирать, что это Рик. Она подбежала к двери и широко ее распахнула.
— Привет, — сказал Рик.
Он стоял на пороге, щека у него была порезана, одежда измялась и была серой от пыли, даже рубашка пропиталась пылью.
Его руки, лицо — все было покрыто пылью, все, кроме глаз. Глаза его сияли, как у мальчика. Ирен подумала, что у него такой вид, словно он целый день играл на улице и вот теперь пришел домой отдохнуть, умыться и рассказать обо всех чудесах прошедшего дня.
— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.
— Я что-то принес.
Рик двумя руками держал картонную коробку. Когда он вошел, то продолжал ее держать, будто в ней хранилось нечто хрупкое и очень ценное и ее нельзя было выпускать из рук.
— Я приготовлю тебе кофе, — предложила Ирен.
На плите в кухне она нажала нужную кнопку и минуту спустя поставила на стол объемистую кружку. Продолжая бережно держать коробку, Рик уселся. Лицо его сохранило удивленное выражение. За долгие годы совместной жизни Ирен не видела его таким.
Что-то произошло с тех пор, когда он улетел в неизвестном направлении. И вот он вернулся с коробкой.
Там, в коробке, видимо, находилось то, что поразило Рика.
— Я хочу спать, — объявил он, — целый день. Я звонил Гарри Брайанту, и он предложил мне взять день отдыха. Именно это я и собираюсь сделать.
Он осторожно поставил коробку и взял чашку, потом послушно — потому что так хотела Ирен — выпил кофе.
Сев напротив него, Ирен спросила:
— Что у тебя в коробке, Рик?
— Жаба.
— Можно я посмотрю?
Она глядела, как он снимает крышку и разматывает ветошь.
— Ой, — воскликнула она.
Увидев жабу, Ирен почему-то испугалась.
— А она не укусит?
— Возьми ее. Она не кусается. У жаб нет зубов.
Рик вытащил из коробки земноводное и протянул Ирен. Подавив отвращение, она взяла жабу.
— Я думала, что все жабы вымерли, — сказала она.
Она перевернула жабу животом вверх, с любопытством рассматривая ножки. Они казались ей почти бесполезными.
— А жабы могут прыгать, как лягушки? Она может выскочить у меня из руки?
— У жаб слабые лапы, — объяснил Рик. — Это главное различие между жабой и лягушкой. И вода. Лягушка держится возле воды, а жаба может жить в пустыне. Эту я нашел на границе Орегона, там, где все вымерло.
Он протянул руку, чтобы забрать у Ирен животное, но внимание Ирен что-то привлекло.
Продолжая держать жабу вверх ногами, она поковыряла пальцем ее живот и ногтем открыла миниатюрную контрольную панель.
— Да, все понятно.
Лицо Рика быстро начало мрачнеть.
— Ты права.
Совершенно ошарашенный, он посмотрел по сторонам, потом на искусственное животное. Он взял у Ирен жабу и потрогал ее за лапки, словно не знал, что делать дальше. Казалось, он все еще не мог поверить в то, что произошло, потом аккуратно положил электрожабу в коробку.
— Как же она попала в самую пустынную часть Калифорнии? Я не понимаю. Кто-то ее там оставил. Разве теперь узнаешь, зачем?
— Наверное, не нужно мне было тебе показывать, что она электрическая.
Ирен коснулась его руки. Она чувствовала свою вину, видя перемену, произошедшую с Риком.
— Нет, — сказал Рик, — я рад, что знаю правду.
Он помолчал.
— Да, я предпочитаю знать…
— Хочешь включить стимулятор, чтобы почувствовать себя лучше? Ты всегда больше получал от стимулятора, чем я.
— У меня все в норме.
Он покачал головой, словно пытаясь собраться с мыслями.
— Паук, которого Сострадающий дал Исидору, недоумку, тоже, вероятно, был искусственный. Но это не важно. У электрических созданий тоже есть своя жизнь, какая бы жалкая она ни была.
— У тебя такой вид, словно ты прошел сотню миль, — проговорила Ирен.
— Трудный был день и длинный, — подтвердил Рик.
