Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда
— Что-то не замечал я за собой никакой несамостоятельности, — проворчал Саматта. — Наоборот, ты все уши прожужжал, что надо полагаться только на себя.
— И, тем не менее, в Четырех Княжествах ты только и думал, пришло уже время вызывать меня или нет, — мягко улыбнулся Дзинтон. — Нет, дело не в том, чему я вас учил. Дело в том, что вы привыкли полагаться на меня как на высший авторитет. А я таким не являюсь. Я умею играть в подковерные политические игры куда лучше вас, да, но вовсе не намереваюсь указывать, как вам жить. А я только тем и занимаюсь: навязываю вам свой взгляд на жизнь, выбор жизненного пути… Парадокс: больше всего я опасен для тех, кого сильнее всего люблю. Простите, ребята, но я просто вынужден уйти. Я понимаю, как больно для вас расставание, и сам страдаю не меньше. Но иного выхода нет.
— Дзи! — Цукка порывисто встала. — Но мы тебя любим! Мы все очень-очень любим тебя! Ты ведь будешь заходить в гости? Хоть иногда? Хотя бы раз в год, на зимники?
— Нет, Цу. Не буду. Слишком много искушений возникнет и у меня, и у вас. Кроме того, я намерен немного передохнуть. Последние десятилетия оказались слишком напряженными, и мне необходимо как следует отдохнуть. Полностью отключиться от всех забот. Уйти в себя. Заснуть…
— Джао! — Эхира резко наклонилась вперед. — Ты ведь не собираешься?..
— Нет, Хи! — рассмеялся Демиург. — Не Уход, ни в коем случае. Я еще не настолько устал жить. Но мне необходимо разобраться с накопившимся грузом воспоминаний, вычистить ненужное, перенести в архив то, что хотелось бы запомнить навсегда. А вам необходимо научиться жить самостоятельно. И то, и другое требует времени. Но рано или поздно мы снова с вами увидимся. Через десять лет. Или через двадцать. Или через тридцать. Но обязательно увидимся, обещаю.
— Тридцать лет — многовато как-то, — пробормотал Саматта. — Я могу и не дожить.
— Доживешь. Сейчас я хочу обрисовать финансовую сторону вашего дальнейшего существования. Мати, Цу — ваши контракты со мной остаются в силе, однако с сегодняшнего дня они переоформлены на организацию под названием «Фонд поддержки талантов». Контракт пожизненный, расторжению со стороны работодателя подлежит только в строго оговоренных обстоятельствах — перечитайте свои экземпляры, если забыли, в каких. Кара, Яни, Лика — ваше дальнейшее обучение оплачивается тем же Фондом, и он же выплачивает вам стипендии. По завершению учебы вы сохраняете стипендию при условии, что продолжаете специализироваться в правильных областях — в тех, что сейчас, или же в некоторых других. Собственно, среди неправильных занятий числятся только юриспруденция, финансы и публичная политика, остальное на ваше усмотрение. Стипендии, как и жалование у Цу и Мати, невеликие, но с голоду не умрете. И предполагается, что вы в состоянии заработать на жизнь и самостоятельно. Той же организации передается и наш отель. Документы оформлены таким образом, что вы пятеро фактически являетесь единоличными владельцами здания, но не можете его продать или подарить. Налоги с собственности платит Фонд, за вами только коммунальные услуги. Здесь ваш дом, ребята, и ваша база операций, даже если вы решите жить где-то еще. Систему защиты я оставляю в неприкосновенности, так что можете отсидеться здесь даже в случае атомной войны. Конкретные детали договоров и контрактов при необходимости доведет до вас юрист Фонда. Контакты у Хи.
Он спрыгнул с подоконника.
— В остальном, ребята, продолжайте жить, как жили. Работайте, учитесь, развивайтесь и не забывайте иногда развлекаться. Вы — дружная семья и всегда найдете друг в друге опору в трудные времена. Надеюсь, что когда вернусь, найду вас в добром здравии. А сейчас пора прощаться.
Карина поднялась со своего стула и подошла к нему.
— Папа… — Она всхлипнула. — Я не хочу, чтобы ты уходил.
Она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.
— Я знаю, малышка, — грустно сказал Демиург, поглаживая ее по голове. — Я знаю. Тебе тяжелее всего. Перестарался я в свое время с отцовской любовью. Но ты справишься, я верю.
Он мягко отстранил девушку и почти силой усадил ее на стул. Потом отошел к двери и повернулся к молча смотрящим на него людям.
— Я не прощаюсь навсегда, — сказал он. — Когда-нибудь мы еще увидимся, обещаю.
Его силуэт на фоне дверного проема окутался туманной дымкой и медленно растаял в воздухе. Несколько первых тактов «Соловья в оперении сером» прозвучали — и медленно заглохли в тишине.
Несколько минут в комнате стояло тяжелое молчание. Первой его нарушила Эхира.
— Именно такого я и боялась, — тихо произнесла она. — Его инструкции, которые я выполняла в последние пару периодов, очень походили на применяющиеся при консервации сети влияния. Но я надеялась…
Она махнула рукой.
— Кара, Яни, — осторожно спросила Цукка, — а что он вам рассказывал наедине такого, что на вас лица не было?
— Он показал, как с помощью манипулятора нейтрализовать человека, — мертвым голосом сказала Карина. — Касание мозга, вызывающее мгновенную потерю сознания. И он показал, как можно убить, не оставив следов. Такое же касание сердца — и все. Паралич центра автономного ритма. Вскрытие покажет острую сердечную недостаточность от невыясненных причин… И еще разрушение межатомных связей. Он… наверное, он хотел, чтобы мы могли защититься от чего угодно даже в его отсутствие…
Она поднялась и шаркающей походкой, сгорбившись, вышла из столовой. Цукка растерянно посмотрела ей вслед.
— Ее нельзя сейчас оставлять одну, — произнесла она. — Мати, позаботься о Яни с Ликой.
Карину она перехватила в прихожей. Девушка пыталась попасть ногой в туфлю, слепо глядя перед собой.
— Кара, дождь на улице! — встревоженно сказала Цукка. — Ты промокнешь!
— Пусть… — Карина даже не взглянула на нее. — Все равно…
— Нет уж, не все равно! — Цукка попыталась преградить ей путь, но невидимая сила подхватила ее и осторожно отодвинула в сторону.
— Прости, Цу, — глухо произнесла девушка. — Мне просто надо остаться одной. Не беспокойся, все будет в порядке.
Она наконец-то справилась с туфлей и, толкнув дверь, вышла на крыльцо, под хлещущие струи зимнего ливня.
— Ну уж нет! — решительно заявила Цукка. Она схватила с вешалки два дождевика, надела один на себя, быстро влезла в сапожки и вышла вслед за своей воспитанницей. Карина стояла в луже посреди двора, глядя в низкое небо, по которому со стороны океана стремительно неслись серые дождевые тучи, и ее домашняя кофточка стремительно набухала влагой. Цукка накинула ей на плечи дождевик и набросила на волосы капюшон.
