Антон Козлов - Последнее воплощение (Путь бога - 4)
Паутина мыслей единомышленников вновь обвисла.
- Но мы должны чему-то тебя научить! - отчаянно вскричали сразу несколько мудрецов. - Мы потратили все свои жизни на то, чтобы расширить горизонты познания, открыть путь к истине, отыскать ответы на все вопросы.
- Лучше бы вы занялись каким-нибудь полезным делом. Мне ваши знания не нужны. Они также ложны, как и мои собственные.
Мудрецы, так жаждавшие осчастливить Комету своими поучениями, застонали от горя. Связующая их мыслительная паутина бесследно растаяла.
- Это хорошо, что ты дала отпор нашим извечным противникам! - услышала Комета голос позади себя.
Она обернулась и увидела говорившего. Это был гладко выбритый человек с пухлыми румяными щеками и проницательно-слащавыми глазками.
Он был одет в одежду простого покроя, но изготовленную из очень дорогой ткани. Он носил массивную золотую цепочку, на которой висел какой-то сложный амулет. Этот мудрец напомнил Комете отца Триединой церкви. Как показали его дальнейшие слова, предположение было правильным.
- Ты весьма разумна и благочестива, искательница своего собственного пути. И ты совершенно справедливо указала заносчивым учителям на то, что ни одно разумное существо не может достичь истины.
Истина открывается лишь тем, кто всей душой обращается к высшим силам, которые даруют ему свою благодать и свою милость.
- Уж не о богах ли ты говоришь? - подозрительно прищурилась Комета. Она глубоко ненавидела лживых святош и едва сдержалась, чтобы немедленно не уничтожить физическое тело очередного проповедника.
Однако, проследив за хитросплетениями его мысленной паутины, Комета обнаружила, что сторонники подобной философии многочисленны и довольно сильны. Нужно было победить не их самих, а создаваемые ими лживые измышления.
- Ты совершенно права, я говорю о богах. Вернее, о боге.
- О Великом Первом Боге? - уточнила Комета.
- Нет. О боге вообще. Веришь ли ты, что все в мире предопределено и предначертано свыше?
- Мне все равно.
- Как все равно? - удивился мудрец.
- Очень просто. Если бога нет, либо ему нет до меня никакого дела, то и меня его существование не беспокоит. Если же в мире имеется бог или какая-то высшая сила, которая руководит всеми моими мыслями и действиями, то тем более нет смысла думать о боге, ведь он уже вложил в меня столько веры, сколько посчитал нужным. Если боги существуют, то я не собираюсь думать о них больше, чем о воздухе, которым дышу.
- Но как же при таком мировоззрении ты хочешь чего-то получить от бога?
Комета смерила мудреца презрительным взглядом:
- Это ты хочешь что-нибудь получить от бога, или отобрать что-нибудь у других от имени бога. Я же всего добиваюсь сама. Я ни от кого не жду помощи или подсказки. Я не пытаюсь понять, предначертана ли моя судьба, или я сама создаю ее. Я просто поступаю так, как считаю нужным, делаю то, что хочу. Я - Богиня для самой себя. Я - Богиня для тех, кто хочет считать меня Богиней. Я - просто Комета для тех, кто хочет считать меня просто Кометой. Если ты так нуждаешься в богах, то должен воспринимать и почитать меня, как Богиню. Если ты в богов не веришь, то без твоих молитв и поклонений я прекрасно обойдусь!
Мудрец-проповедник был поставлен в тупик. Согласившись с Кометой, он должен был признать ее своей богиней. Не согласившись с ней, он должен был отказаться от веры в богов. Мудрец не мог решиться ни на один из вариантов. Он несколько раз открывал рот, но так и не смог произнести окончательный ответ. Паутина мыслей вокруг него то тускнела, то уплотнялась. Без помощи внешних высших сил его разум был слаб и беспомощен. Он ограничил свое сознание, отказал ему в самодостаточности и теперь пожинал плоды собственного богоискательства.
Точно такие же сомнения и колебания одолевали единомышленников мудреца-проповедника. Они разделились на два лагеря. Одни желали признать Комету Богиней, другие утрачивали веру в богов вообще. Единая паутина их философии рвалась и разлеталась на кусочки.
Комета подошла к следующему мудрецу. Он являлся разумным жуком величиной с лимузин "Валангар", на котором когда-то ездила Латэла Томпа. При приближении Кометы жук распрямил длинные усы-антенны и покрутил головой. Из-за фасеточных глаз невозможно было понять, куда он смотрит. У него было не слишком много единомышленников, и совместную паутину мыслей они создавали не очень густую. Зато их убеждения были твердыми и непоколебимыми, что придавало связующим нитям прочность толстых канатов.
- Ты не сможешь разрушить мою веру, потому что я ни во что не верю! сразу заявил жук.
Несмотря на то, что его челюсти не могли воспроизводить звуки, слышимые человеческим ухом, на Измерениях Порядка все его прекрасно понимали, равно как и он понимал языки всех существ.
- Ты совсем-совсем ни во что не веришь? - хитро переспросила Комета.
- Совсем. Ни во что. Весь мир - иллюзия. Нет ничего истинного и нет ничего ложного. Все правда и все обман. На самом деле мира нет, потому что он слишком реален. Мир - порождение моего "Эго". Исчезну я, исчезнет и мой мир.
- Так ты точно вообще ни во что не веришь?
- Точно. А почему ты спрашиваешь об этом второй раз?
- Я хочу убедиться в абсолютной силе твоего неверия.
- Мое неверие не только прочно, оно еще и распространяется на все сферы мира материального и нематериального.
- Это хорошо. Тогда, разумеется, ты также не веришь в то, что ни во что не веришь?
- Как, как? - усы жука-мудреца беспокойно зашевелились.
- Если ты не веришь ни во что, то ты так же не веришь и в свое собственное неверие. А раз это так, то твое неверие разрушено.
- Не может быть! - усы жука беспомощно обвисли, но он еще не собирался сдаваться. - Если я не верю в свое неверие, то я также не верю в неверие своего неверия. А двойное неверие восстанавливает неверие изначальное.
- Отлично! - похвалила мудреца Комета. - Продолжай в том же духе!
Ведь ты должен не верить в то неверие, которое не верит в неверие первое.
Жук сосредоточенно забормотал, загибая щетинки на одной из шести лап:
- Я не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что не верю в то, что...
Чем дальше он углублялся в дебри собственного неверия, тем тоньше и слабее становилась паутина его философии. Вскоре она исчезла, как измышления мудрецов-учителей и мудрецов-проповедников.
Переплетения мудреных теорий растаяли без следа, и Комета наконец-то увидела цель своего путешествия к Центру Мироздания - кристалл Вечного Круговорота. Он был похож на многогранный драгоценный камень треугольной формы. Его цвет был трудноуловим и постоянно переходил из желтой гаммы в оранжевую, затем в золотую, затем в янтарную, а потом вновь окрашивался желтизной. Если кристалл находился на расстоянии вытянутой руки Кометы, то он был размером с человеческое сердце. Если расстояние до него равнялось нескольким световым годам, то он был огромен, как черная галактика Кубасура.
