Еремей Парнов - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1978. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
Во-первых, Свифт всесторонне отразил эпоху (и в частности, ее прагматизм, тягу к путевой документалистике, к мемуарным свидетельствам прошедших «сквозь огонь, воду и медные трубы» очевидцев, отсюда столь точная датировка отплытии и возвращений Гулливера), Во-вторых, книга Свифта-это несомненный политический памфлет, обличение (на каждом шагу, в каждой строке!) порядков, при которых торжествует несправедливость и узаконена глупость. В-третьих… В-четвертых…
И лишь в наше время, когда о фантастике — наконец-то! — заговорили всерьез, когда осознали немаловажную ее роль в формировании человеческих умов, когда, к слову сказать, и сама фантастика существенно изменилась, стала иной, чем, к примеру, лет двадцать-тридцать назад, книгу Свифта начали (не без оговорок, не без неизбежных книксенов перед мировой классикой) соотносить и с той отраслью литературы, которую мы привыкли называть научной фантастикой.
«Был ли Свифт научным фантастом?» — задавал вопрос Ю. Кагарлицкий [22] (пожалуй, первым на этот вопрос отважившийся) и, естественно, констатировал: «…нам остается лишь согласиться с тем, что Свифт был научным фантастом. Великолепным. Достойным того, чтобы у него поучиться».
И у него учились, ему следовали. Его учеником считал себя, например, Герберт Уэллс. И не только он…
Прочтите вот эти два отрывка.
«Читатель, несомненно, удивится, что вопреки печальному опыту и клятве никогда в жизни больше не путешествовать я тем не менее в июле 1914 года вновь расстался с женой и детьми, чтобы в качестве военного врача двинуться на корабле «Бульверк» в воды Балтийского моря…» «На рассвете девятого числа месяца героев 541 года нашей эры, датирующейся Октябрьской революцией в России, я с пятью другими историками вылетел на стратоплане с лондонского стратодрома в направлении Мельбурна…» Лемюэль Гулливер только мечтал (да и то, если помните, лишь в самом начале, по неосведомленности!) принадлежать к «струльдбругам» — бессмертным, возраст которых в отдельных случаях приближался к тысяче лет. А ведь он, герой Свифта, должен был бы стать истинным «струльдбругом», чтобы дожить даже до первой мировой войны, — о 541-м годе коммунистической эры мы уж и не говорим! Так что не будем делать тайны: герои процитированных сочинений хотя и носят имя Лемюэля Гулливера, однако вышли отнюдь не из-под пера Джонатана Свифта.
Первый из них вызван к жизни Фридьешем Каринти. Венгерский юморист, снискавший себе славу искусным пародированием писательских стилей, выпустил в 1916 году «Путешествие в Фа-ре-ми-до» — фантастическую повесть о «со-ля-си», неорганических существах, населяющих будто бы одну из планет Солнечной системы. Гулливер в этой повести — современник Каринти, с болью размышляющий о нищете, страданиях, болезнях, убийствах, коварстве и лжи, которые царят в мире и кажутся тем отвратительнее, что сопоставляются-то они с чистотой прекрасного общества «со-ля-си». (Заметим, что, не довольствуясь «пятым путешествием Гулливера», Фридьеш Каринти обнародовал в 1921 году и «шестое» — сатирическую повесть «Капиллария», в той же «неподдельно свифтовской» манере бичевавшую пороки буржуазной семьи.) В более позднем «Гулливере у арийцев» (1936) немецкого писателя-антифашиста Георга Борна речь идет уже не о нравах буржуазного общества вообще, а о конкретном и самом мерзком в истории человечества проявлении расистского насилия — германском фашизме. Профессор Эдинбургского университета Гулливер в далеком будущем случайно попадает на уединенный островок, где некогда — после крушения нацистского режима — укрылись восемьсот «лучших арийцев». Жалкое и смешное зрелище являет собой «великое арийское племя», в течение полутысячи лет последовательно проводившее в жизнь фашистские расовые теории. Физически выродившиеся, превратившиеся, по существу, в пещерных полудикарей, «арийцы» тем не менее с неувядающим жаром выкрикивают сакраментальное «хайль!», традиционно чтут свастику, плетут интриги в борьбе за власть, предавая при этом всех и вся, выслуживаясь перед более сильными, слабых обрекая на полуголодное прозябание. «Здесь прогресс был невозможен, — констатирует Гулливер, — население острова было бесповоротно осуждено на вырождение и гибель». И уже не герой, а его устами автор-антифашист говорит об ужасе, охватившем его, когда он подумал о том, «какая судьба постигла бы человечество, если бы полем для этих преступных экспериментов явился не жалкий остров, а земной шар…».
Судьба книг, получивших широкое признание читающей публики, универсальна: очень скоро им начинают подражать. Сказанное в полной мере относится и к «Гулливеру». По свидетельству исследователей, под именем свифтовского героя на одном только английском языке опубликовано до сотни сочинений-трактатов, фельетонов, утопических, сатирических и иных «продолжений», среди которых была даже «Лилипутская библиотечка, или Гулливеров музей: полная система знаний для юношества в десяти томах, составленная Лилипутиусом Гулливером» (1782)…
Практически невозможно даже просто перечислить все «продолжения» свифтовской книги. Потому отметим лишь, что одно из первых таких сочинений вышло из-под пера аббата Дефонтена: вначале он перевел книгу Свифта на французский язык (кстати, перевод его оказался необычайно живуч, он выдержал во Франции свыше 170 изданий!), а тремя-четырьмя годами позже выпустил и собственное «продолжение», выдав его, как и следовало ожидать, за «перевод с английского манускрипта».
Отметим также, что далеко не всегда у Свифта заимствовали центрального героя-рассказчика.
Тот же Дефонтен героем своего произведения сделал не Гулливера, а… его сына. «Новый Гулливер, или Путешествия Жана Гулливера, сына капитана Гулливера» — так назывался этот типично французский «роман согласно правилам», где были и любовные приключения, и кровопролитные бои, и добродетельные дикари…
Висенте Бласко Ибаньес, достаточно известный еще и сейчас испанский писатель начала нынешнего века, среди множества других книг написал в 1922 году роман «Женский рай». Действие романа развертывается в свифтовской Лилипутии, куда попадает пятнадцатый, по подсчетам аборигенов, Человек-Гора — молодой американский инженер. В миниатюрной стране этой произошли существенные изменения. Уже пятьдесят лет, как свершилась «Истинная Революция», в результате которой к власти пришли женщины. Лилипутия и Блефуску объединились, образовав Соединенные Штаты Счастья. Переименована и столица Лилипутии: Мильдендо называется отныне Городом-Раем женщин. Но, хотя республика и «управляется как домашнее хозяйство, в котором отсутствуют беспорядок и безалаберность», новому Куинбусу Флестрину от этого не легче — ведь его даже переименовывают из Человека-Горы в Раб-Гору…
