Владимир Моисеев - Демонстрация силы
– Посканируйте, Дмитрий Николаевич, – предложил Броненосцев. – Вы не против?
– Что сделать? – переспросил Дмитрий.
Лариса взяла его за руку.
– Я тебя научу сканировать. Перед сеансом тебе надо выспаться. А через два часа начнем.
– Выспаться во сне? – удивился Дмитрий.
– Отстань.
26. Попытка сканирования
Через два часа Дмитрий открыл глаза. Лариса уже ждала. Она подвела его к зеркалу и дала в руки зажженную свечку. Дмитрий, не отрываясь, смотрел, как в зеркале мечется маленький отраженный лепесток пламени. Это зрелище завораживало. Он был не в силах отвести взгляд. Гипноз, что ли?
– Что я должен делать?
– Постарайся вспомнить.
– Что я должен для этого сделать?
– Ничего. Просто постарайся вспомнить.
Как это ни печально, воспоминания не спешили возвращаться к Дмитрию. Точнее, ничего кроме Петербуржского периода жизни в голову не приходило. Но Лариса ждала чего-то другого. Он просидел довольно долго, пристально вглядываясь в отражение своего напряженного лица. Иногда он бросал быстрый взгляд на Ларису. Она была расстроена. Нет, она была в панике! Ничего не вышло. Дмитрий чувствовал себя виноватым.
– У меня ничего не получается, – наконец сказал он. Ему хотелось, чтобы испытание побыстрее закончилось.
– Попробуй еще раз.
Дмитрий не понимал, чего от него требуют, поэтому попробовал импровизировать. Он вспомнил один забавный сон, который приснился ему давным-давно, еще в Петербурге, и решил пересказать его. Исключать, что от него ждут чего-то подобного, нельзя было.
– С чего все началось – не знаю. Наверное, я заснул. Мои сны часто начинаются именно так – будто бы я попадаю в незнакомое место и стою с закрытыми глазами, пока не отдаю себе команду действовать. Похоже на компьютерные игры. Вот и на этот раз, вроде бы ничего вокруг меня не происходило. Мне показалось, что стоять с закрытыми глазами глупо. Я разрешил себе их открыть и увидел, что нахожусь на странной бетонной площадке, очень большой. Так, наверное, выглядит аэродромное поле, лишенное самолетов, аэровокзала и служебных помещений. Просто поле, покрытое бетоном.
Надо отметить, что лично я – человек сугубо городской, не представляющий своей жизни без удобств, обеспечиваемых цивилизацией. Мне всегда казалось, что вырвать меня из мира, насыщенного современной техникой, это все равно, что поместить преуспевающего солиста оперы в мир, лишенный звуков. Моя жизнь наполнена каменными громадами высотных домов, машинами, метрополитеном, газетами, телевидением, компьютерами и прочим, прочим…
С некоторых пор я, оставаясь убежденным индивидуалистом, уже не отделял себя от этого скопища предметов, услуг, свобод и обязанностей. Более того, было ясно, что мой крайний индивидуализм основан как раз на принадлежности к этому миру техники, поскольку ни для кого не секрет, что чем выше уровень цивилизации, тем легче индивидуум может обеспечить свою независимость от общества. До первого технического сбоя, конечно… Приятный парадокс…
Но… В этот миг, оказавшись в одиночестве на бетонном поле, я испытал прямо противоположные чувства. От одной мысли, что эта площадка бесконечна, мне стало невыносимо горько. Она должна была закончиться. Обязана…
Я пошел, сначала медленно, потом побежал. Все быстрее и быстрее… Чуть правее что-то блеснуло, я свернул. Сначала мне показалось, что это блестит вдалеке снежная вершина. Жизнь моментально вернулась ко мне – какие еще нужны доказательства, что бетон рано или поздно закончится. Но, приглядевшись, я понял, что это не горы. Блестела верхушка пирамиды. До нее было совсем близко, буквально рукой подать…
– Довольно, – резко сказала Лариса.
– У меня не получилось? – спросил Дмитрий.
– Нет.
– Мне привиделось что-то не то?
– Очередное возвращение. Это не интересно. Ты должен был вспомнить, как однажды, устав от бесконечных споров с Маркелоу, решил вернуться в реальность, чтобы помочь оставшимся там своим друзьям попасть в наш мир.
– Зачем?
– Ты не успел мне рассказать об этом. Я поняла только одно. Наше нынешнее состояние – всего лишь промежуточная стадия. Что-то вроде чистилища. Следующий шаг в одиночку сделать нельзя, только в команде. Но сейчас об этом говорить бессмысленно. Ты ничего не помнишь.
– А где Броненосцев?
– Плачет, наверное, в своем поместье. Для него твоя неудача настоящая катастрофа. Он большой поклонник твоих начинаний. Забавно, но Броненосцев открыл небольшой музей, посвященный твоему жизненному пути. Самые ценные экспонаты в его коллекции: бутылка из-под пива, которую ты самолично держал в руках, и месячный проездной билет на электричку, действительный на перегоне Купчино – Детское Село.
– За всю жизнь я пил пиво не больше пяти раз.
– Тем ценнее экспонат.
– Я могу увидеть Броненосцева?
– Сейчас в этом нет нужды. Поговорите, когда ты все вспомнишь.
27. Маркелоу во всей красе
С первого этажа донеслись грубые неприятные выкрики. Слов нельзя было разобрать, но ясно было и без объяснений, что скандал кто-то устроил не шуточный.
– В чем дело? – спросил Дмитрий.
– Обычно так громко в этом доме появляется только Маркелоу.
В дверь вежливо постучали.
– Войдите, – сказала Лариса.
На пороге появился смущенный карлик Савелий.
– Здравствуйте, Дмитрий Николаевич.
– Здравствуй, Савелий.
– Узнали.
– Не сомневайся. Что-то случилось?
– К моему глубокому разочарованию, Дмитрий Николаевич, в нашем мире нашлись деятели, которым ваше возвращение пришлось не по душе. Я попытался прекратить безобразия, но гражданин Маркелоу настаивает на вашем освидетельствовании. С формальной точки зрения он такое право имеет. Нужно подчиниться. О вашей безопасности я и мои ребята конечно позаботимся. Вреда он вам причинить не сможет. А на его политические выгоды вам наплевать. Если я правильно понял ваше предрасположение?
– Ага.
– Тогда я его пропущу?
– Хорошо.
В кабинете появился весьма колоритный человек. Высокий, ростом не менее двух метров, симпатичный, точнее, внушающий симпатию, с красивыми большими карими глазами и трогательными вихрами. Дмитрий с сожалением подумал, что предпочел бы иметь такого человека союзником, а никак не противником.
– Рассматриваешь? – спросил Маркелоу. – Ну и как я тебе?
– Редко приходится смотреть на людей снизу вверх. Не могу сказать, что мне понравилось.
Маркелоу засмеялся. Смех был приятным. По крайней мере, не обидным.
– Мне жаль, что мы враждуем.
– Враждуем? – на этот раз смех Маркелоу был просто убийственен. – Мы не враждуем. Мы – враги.
