Андрей Ракитин - Мое королевство (Химеры - 2)
- Государыня, - Канцлер, привстав на колено, держал сложенный из пергамента кораблик, - вам письмо.
Алиса улыбнулась краешками губ, развернула, и неровные строчки ударили по глазам.
"Алиса! Не знаю, где и когда отыщет Вас это письмо..." А потом она бездумно смотрела на свою пустую ладонь, из которой клюквенными ягодками выкатывалась кровь. Гэлад стоял на коленях рядом, чертыхался, пробуя перевязать... сетка царапин, словно Алиса разбила рукой окно. Но нет в этом мире оконного стекла! Из него только толстостенные цветные кубки и маленькие, кривые и страшно дорогие зеркала.
- Что это, Всадник?
- Мона... священники Кораблей называли это Вторжением.
"Рыцарь мой..." Алиса сперва не поняла, что буквы исчезают с листа. Вернее, впитываются в него, как кровь в бинты, а лист все такой же чистый и гладкий. И тут она осознала, что пишет в зыбком свете костра свое письмо прямо в таинственную книгу. Она окунула перо в чернила и попыталась написать что-то поверх, на уже очистившейся странице. Не получилось. Чернила упали кляксой и скатились, как скатывается с листика дождевая капля. Государыня оглянулась. И увидела окаменевшего Феличе.
Письма... свитки в кожаных футлярах, свернутый из листка голубок, исцарапанный буквицами кусок коры... "Рыцарь мой..." Странная дорога. промелькнувший витраж, мальчик в серой куртке возле холмика в траве, лежащая возле собака... рябина на снегу... взрытая подковами грязь... запах сена над заливными лугами, крупная водянистая звезда... город, похожий на сонного, позеленевшего от старости горыныча. Гребни крыш, запах смолы, навоза и меда. Город, без боя открывший свои ворота.
Церковь была маленькая, домовая, в нее не поместилось и части войска, только магистры. На стенах поспешно соскабливали фрески, и из-под сползающих чешуек проступало другое - чей-то лик, ветошок, плачущие над крестом ангелы. И хрустальный кораблик-хорос позванивал на цепях. Вздымался хорал. "Господь, твердыня моя, прибежище мое..." Кружево высоких голосов и тяжелая с прозеленью басовая волна. Запах воска, запах ладана, в золотых ореолах свечи. Жар. Освящали оружие. А после в пустеющей наве Алиса, шагнув к наалтарной чаше, пустила в воду свой кораблик, и он поплыл, отражаясь, гордо распустив малиновые паруса.
Алиса смотрела на Твиртове. В доме недалеко от цитадели магистры решали, как ее штурмовать; висели над крышами Эрлирангорда паутинные радуги. А молний не было. Они захлебнулись в дожде.
Нас не ждут ни почести и ни слава. А собственно, чего ждать от религиозной войны? Посланец - это короткая жизнь и, часто, позорная смерть. И, в лучшем случае, добрая людская память. Много? Мало? А разве у нее спрашивали, заставляя писать эту сказку? Майронис с кем-то ругался, когда Алиса жила у него, ругался с остервенением, так, что нельзя было не услышать. С кем-то очень знакомым, а вспомнить не получается. Тот говорил:
- Не нужна мне сказка, если такой ценой!
А Майронис ответил:
- Мы свою сказку не выбираем.
Твиртове нависала над городом, уходя в голубое небо, пронизанное радугами врат, и в перистые облака. Твиртове казалась нереальной. Словно ее вот тоже выдернули из какого-то другого мира, из-под чужого неба... И Алиса совсем не удивилась, когда химеры стали с треском и грохотом выдираться из своих каменных гнезд.
Делегация состояла из двух обормотов - Кешки и Лаки. Остальные обормоты таились за дверями, голосили шепотом и топотали, как нетрезвые слоны.
- Что? - спросил Хальк хмуро. Не хотелось ему сейчас видеть эти рожицы, вообще ничьи не хотелось. Попытка написать что-нибудь жизнеутверждающее обернулась ужасом броневой атаки, и герой - веселый мальчишка, вдруг понимал, что жизнь совсем не такая, как ему хочется, как обещали и как он привык верить. Чересчур много этих как... в конце концов Хальк писатель, распутается в словах, просто все взаимосвязано. И только сирень в чайнике - приятно и, по крайней мере, красиво. Этот его герой, гимназист, собирался подарить сирень своей девчонке, ничуть не похожей ни на Алису, ни на Дани.
Мир в теплом круге настольной лампы был безопасен и прост. Часть стола, раскрытая тетрадь, ручка, небрежно брошенная на недописанную страницу. Хальк выцедил последние капли из проклятой антикварной чаеварки. Так станешь пьяницей. Рука дрогнула, и рубаху окропили вишневые капли. Банально до оскомины. А юноша уже сидел в вычурном кресле с атласной обивкой, подтянув к подбородку худые колени, ноги у него были чересчур длинные, едва поместился. Темно-русые волосы падали на лоб. Сидел, ласково теребя кортик в бархатистых ножнах. А рядом, на краю стола, стоял чайник - обыкновенный белый чайник, даже без цветочков: широкий носик, откинутая ручка. А из чайника лезла сумасшедшими гроздьями, пенилась сирень. Откуда? Выпускной бал, конец июня. Юноша усмехнулся серыми глазами:
- Ты забыл. Майнотская сирень цветет всегда. Кроме зимы, конечно, уточнил он.
- Нет такого города - Майнот.
- Есть. Ты забыл.
Хальк задохнулся то ли от боли в голове, то ли от немыслимой надежды. Игла прошла через сердце, вниз, заставив похолодеть пальцы.
- Послушай.
Губы пересохли и не повиновались. Хальк покачал в руке чашку - она была пустой. Тогда он выволок из чайника сирень и стал пить из носика.
- Ты что! - возмутился собеседник. - Я обещал ее Лидуше!
Почему Хальку кажется, что перед ним мальчишка? Года на два младше, не больше. Молодой - он сам.
- Послушай. Я... предлагаю тебе сделку.
Юноша в кресле сощурился удивленно и недоверчиво:
- Разве ты дьявол?
- Может быть, это неправильно, - продолжал Хальк, стараясь не останавливаться, - может, ты проклянешь меня за это, но в той войне, что начнется завтра... выживешь ты...
- Ты что! - двойник покрутил пальцем у виска.
- Не погибнешь... на болоте... Станешь взрослым, писателем.
Юноша крутанул кортик:
- Я стану морским офицером. Как прадед.
- И потом, потом ты найдешь одну женщину. Я не могу, а ты.. у тебя получится. Правда, там другой мир, средневековье. Но ведь писателю можно. Защити ее! Даже от меня, если понадобится, - сказал он, словно бросаясь в омут. - Ладно?
- Ну... - парень выкарабкался из кресла. - Как я ее узнаю?
- Узнаешь. Обязательно. Ее зовут Алиса. А, вот. Ты пройдешь по мосту. Я напишу, напишу про Мост, связующий берега и времена.Там будет маяк, такой, как здесь, только ближе к Эрлирангорду. Даглас, Даг, ну пожалуйста...Будь счастливей меня.
- Какое смешное имя... - он стоял, перекатываясь с пятки на носок, словно очень спешил и в то же время не мог уйти. Сгреб свою сирень, засунул в чайник. - Это я? Прости, я обещал, ребята ждут.
Будет лес. Осенние листья. Атака, в которой, кроме Дага, не выживет никто. Смешной, он похож на кузнечика.
