Сара Чемпион - Диско 2000
— Почему?
— Потому что Джеймс не может связаться с другой линией помимо доктора. Доктор близок к нему, он у него внутри, поэтому Джеймс может коснуться его, причинить боль. Но я удалил у него способность к воспроизведению, к вхождению в генетическое игровое поле. Связаться с другими линиями он может лишь путем обмена клеточной структурой с женской особью, идентичной первичному агенту. Тогда бы он смог проникнуть в более широкий генетический фонд и стал бы там доминировать. Вы изолировали дочь? Я же просил.
— Но он не может вырабатывать сперму.
— Ему этого и не надо. Катализатор, который мы выработали — это агент оплодотворения. Любого контакта на клеточном уровне будет достаточно, чтобы оплодотворить женщину. В том случае, если его клетки способны достичь ее матки. Где дочь?
— Она под охраной. Но каков риск?
— Не знаю. Спенс считал, что вся галактика, возможно, является генетической структурой. Это лишь то, что мы видим или чувствуем. Похоже, она существует только у нас в головах. Это просто наше восприятие жизни. Если сама жизнь обратилась вспять, то не знаю, чего нам и ждать. Вы еще не нашли Джеймса?
На столе стоял монитор. На нем было сообщение о проникновении на территорию и об успешном захвате клона.
— Нашли.
— Предлагаю вам предоставить его мне. Для безопасности. Если бы вы тогда не ворвались, я был бы сейчас с ним. И ваши полоумные жандармы на меня бы не напали…
— Понял.
— Тогда позвольте мне вас не задерживать.
Человек встал из-за пульта и вышел из комнаты. Эдди смотрел, как его старый коллега корчится в агонии в противоположном углу комнаты.
9Первое наступление властей захлебнулось за несколько минут до его личного миллениума. Сперва он вел свое потрепанное войско методом «делай, как я» — люди были потрясены его бесстрашием и следовали за ним. Как сходящиеся воедино образы заполняли формами его сознание, окончательно проясняли его бытие, так и его неполноценная поначалу армия обретала форму и внутренний порядок. Он назначал командиров и раздавал приказы. Инакомыслие жестоко каралось. Он был главным на поле боя. Он обучал их тактике — как выманить на открытое место человека в униформе, а потом оттеснить его от машины. Он учил их выхватывать дубинки и обращать их против хозяев. Оккупанты были разбиты. Его залитые кровью солдаты потрясали трофейными лохмотьями и оружием разбитых полчищ, высланных на подавление восстания. Мимо него пробежал человек с растрепанной шевелюрой, в руках дубинка, шлем и радиоприемник, снятые с убитого врага. Другой приходит, чтобы получить приказ атаковать стену, и терпеливо ждет, пока командир заметит его за кучкой офицеров, столпившихся вокруг на совещание. Джеймс подходит к нему. Изо рта у него пахнет лакрицей, глаза его — как бельма. Он несет отрезанную голову полицейского, она свисает у него с пояса — это трофей.
Армию объединяет ненависть к жандармам и благоговение перед Джеймсом, но его солдаты — сумасшедшие, лунатики с косами в руках. Джеймс стоит среди безмолвствующих офицеров и разглядывает поле боя. По темной площади скользят какие-то тени, освещенные отсветами огня от горящей техники и трассирующими пулями. Виднеется пожарная колонка, напротив — высокий бастион входных ворот. Там копятся силы для очередной атаки.
В последний час перед полуночью толпы крестьян собирались вокруг соборов и рвали на себе волосы, боясь, что солнце утром не взойдет. Они бились головами о булыжники и стенали. Священники бросались в глубокие реки и тонули в них. Но перед тем как придет его миллениум, должна наступить еще одна стадия. И она наступила. Все жители города пребывали в ожидании, сливая свои мысли в едином порыве. До новой эры оставалось всего несколько минут, что она принесет? Эта ментальная энергия, разлитая по всему мегаполису, придавала ему необходимую силу. Миллионы его подданных думали одни и те же мысли, придавая им тем самым огромные силу и значение. Джеймс был способен взять в свои руки эту мощь, использовать ее в своих целях. Все сознания работали как единое целое. В полночь будет отпразднована первая годовщина его рождения, и начнется будущее.
Девушка протянула руку к его шее. Он не знал, что она рядом, и смутился. Она коснулась щепки.
— Дай вытащу.
Она увела его от офицеров. У ворот, через которые входили правительственные войска, виднелись огни и техника, скопление боевой мощи.
— У меня нет на это времени.
— Ты должен быть сильным. Позволь мне.
До полуночи считанные секунды. Она касается его шеи нежно и проникновенно, будто ласкает его душу. Он не понимает, кто она такая. Она опускается на траву, он садится рядом. Она начинает извлекать щепку из кровавой раны в шее. Джеймсу не больно. Его накрывает потоком ассоциаций, мыслей, прозрений, взаимосвязей. Девушка протягивает к нему руки и увлекает на траву.
— Побудь со мной.
И он задирает на ней юбку, проводит рукой по теплой коже ее бедра. Она целует его. Влюбленные посреди безумия на поле битвы, их горизонт ограничен черными силуэтами казенных панельных домов, их постель — грязная земля. А Джеймс внутри нее, внутри себя. Он испытывает восторг единения в первый раз за свою короткую жизнь. А высоко над сплетенными телами влюбленных — сестра брат, папа мама; над картинами ненависти и насилия, окружившими крошечное гнездышко блаженства — величественные небеса. Звезды начинают шипеть и таять, очень медленно, одна за другой, гаснут они на ночном небе. Звезды начинают умирать.
Поппи З. Брайт
Нектар Души
Той зимой каналы полностью замерзли. В лед вмерзло всевозможное дерьмо — либо оно упало туда, когда вода еще имела консистенцию шоколадного пудинга, либо всплыло из глубины, вытесненное илистыми массами. Там можно было увидеть каркасы велосипедов, стулья с кожаными спинками, унитазы, даже человеческую ногу (хотя последнюю вскоре заприметили и извлекли).
Время было холодное, но мы были горячи, как всегда. И хотя в нас и не было южной крови, я думаю, мы вырабатывали энергии больше, чем сотня знойных полдней в Джорджии. Так что амстердамский декабрь был нам ни по чем.
Тревор и я, мы были вместе уже семь лет. Оставив Штаты, сбросив с хвоста секретные службы, мы провели восемь месяцев сибаритствуя на Ямайке, пока не поняли, что в большинстве своем ямайцы были отнюдь не столь терпимы к геям, как наши друзья-поставщики марихуаны, их соотечественники. И мы вынуждены были покинуть эти места не без некоторой спешки. Когда мы поднялись в воздух, покидая это место во второй раз, мы поняли, что он будет последним. В аэропорту Буэнос-Айреса мы зарегистрировали свои нелегальные американские паспорта на ближайший рейс настоящей авиакомпании, чтобы оказаться здесь, в стране субсидируемого искусства, легализованных наркотиков и неприличных заработков для тех, кто здорово разбирается в компьютерах, то есть для таких, как я.
