Александр Казанцев - Спасите солнце (Льды возвращаются - 1)
Автоматная очередь зазвенела стеклами в окнах коттеджа. Разговаривающие присели.
Я узнал обоих. Низенький оказался моим боссом, а второй, без шлема... юным миллиардером Ральфом Рипплайном, наследником Джона Рипплайна, пароходного, нефтяного и алмазного короля, столпа долларовой династии и председателя особого комитета промышленников, штаба мира частной инициативы.
Теперь-то я знаю, как все это произошло. Могу даже представить себе детали, занося их в дневник.
Они собрались в одном из ночных клубов Гарлема. Мой босс, Малыш, встречал Рипплайна у подъезда. Они вошли в зал, где негры в белых фланелевых костюмах, подпрыгивая на стульях, исступленно играли. Все, кто был в зале, танцевали: молодцеватые парни в строгих, таких же, как у вошедшего Ральфа, изысканно-небрежных костюмах, бритые едва ли не в первый раз в жизни или уже отпустившие тоненькие элегантные усики, а то и бородки, их юные партнерши с лихорадочно блестевшими глазами, чуть излишне подкрашенными губами, обнаженными плечами и космами прародительницы Евы...
Образовав тесную толпу, они тряслись в такт истерическому ритму подобно огромному студнеобразному телу. Но, честное слово, это было забавно, когда они, шутливо подергиваясь, сплетаясь в объятиях или нагнувшись вперед, упирались лбами, как бы бодаясь, и выделывали ногами жизнерадостные па или на расстоянии кривлялись друг перед другом, стараясь перещеголять всех нелепостью движений.
Ральф Рипплайн вошел - и музыка оборвалась. Танцоры еще продолжали двигаться. Это напоминало кадр кинофильма при выключенном звуке. Люди топтались, передвигались, прижимались друг к другу, а звук, извинявший их действия, отсутствовал. Это было весело, и все засмеялись.
Но вдруг сразу молодые люди стали серьезными, с грубоватой поспешностью покинули своих дам и устремились к Ральфу.
Ральф, юный атлет, охотник на слонов и тигров, отважный путешественник, азартный игрок и спортсмен, наследный принц долларов, подавал пример. Вместе с ним они должны были рисковать жизнью во имя спасения свободного мира, возрождая славную американскую традицию, смело, твердо и романтично решать самим дела страны, когда власти бессильны.
И вереница автомобилей помчалась из Гарлема к Хедсон-риверу.
В первом, открытом, спорткаре летели Ральф и Малыш. Они остановились у входа в туннель. Малыш заплатил частному полицейскому в трусиках и широкополой шляпе за проезд всех сорока восьми автомашин.
И все сорок восемь машин одна за другой скрылись в черном устье, унося в тоннель респектабельных молодых людей...
А когда автомобили выскочили на противоположный берег реки уже в штате Нью-Джерси, то в них сидели... "марсиане"...
Можно понять романтических молодых людей. Для черномазых ниггеров хороши были белые балахоны, для борьбы с красными смутьянами пошли в дело черные балахоны. В наш век космических полетов, освоения других планет балахоны, естественно, должны были уступить место чему-нибудь другому, более современному, символическому...
Я видел проявление благородной храбрости со стороны Ральфа Рипплайна. Когда смутьяны снова перешли в атаку, он надел свой вонючий шлем и бросился в контратаку во главе других марсиан. Но их отбросили назад. А Ральф Рипплайн, сраженный пулей, мешком свалился на асфальт.
Я выполз из кювета.
Малыш исчез.
Рабочие хлопали меня по плечу и смеялись над "марсианами",
- Экие балахоны выдумали! - говорил один здоровенный детина, толкая ногой поверженного "марсианина".
Знал ли он, кого коснулся его грязный башмак!
Подошел сенатор Майкл Никсон.
- Караульте эту дохлую скотину! - распорядился он и повел группу рабочих преследовать отступающих марсиан.
С меня было довольно. Я был рад, что остался цел, и стал перезаряжать фотоаппарат.
- Ну и придумали же балахоны, - повторил тот, что трогал ногой "марсианина". - Надо же так оскорблять обитателей далекой планеты. Они небось орошают там пустыни, талую воду полярных льдов за тысячи миль по трубам подают... А эти... рабочих террором вздумали пугать.
Я промолчал. У меня была своя точка зрения.
- А что, парень из газеты, на Марсе уж, наверное, некапиталистический строй? - спросил еще один рабочий с автоматом.
Я пожал плечами.
В это время со стороны площади подъехал спорткар и, скрипнув тормозами, с ходу остановился около "марсианина".
За рулем сидел молодой человек с завязанной бинтом нижней частью лица. Я сделал вид, что не узнаю его.
- Ну, давай, что ли! - грубо крикнул он. - Долго тут мне торчать под пулями? Булькнешь, как часы в колодце.
- Чего давай? - не очень приветливо отозвались рабочие.
- Как чего? Марсианина дохлого. Меня послали привезти его, пока он не очухался. Ты что, не узнаешь?
- Что за авто? - не спеша осведомился рослый детина, освещая автомобиль фонариком. При виде огромного мотора гоночной машины он поцокал языком.
- Захватили за углом, - объявил водитель. - Хороша, парень, как таитянка лунной ночью. Ну скорей пошевеливайся, а то жаль, если у такой красотки продырявят чулочки.
Простодушное восхищение рабочих машиной разрешило колебания. Они подняли тяжелое тело и, как мешок, бросили на заднее сиденье.
Машина рванулась с места.
- Развернусь за углом! - крикнул водитель.
- Стоп! - раздался срывающийся голос рыжего сенатора, бежавшего по тротуару.
Затрещала очередь автомата.
- Это же наш! - горячился детина. - Мы захватили шикарное авто, клянусь потрохами. Там наш сидит.
- Наш? - переспросил Майкл Никсон. - Дуралей! Этот "наш" - мой кузен, пройдоха Джордж Никсон!.. Вырвал вещественное доказательство. Но я по его гнусной роже знаю теперь, с кем мы имеем дело.
- С марсианами?
- Нет. С Рипплайнами.
- Ясно, - отозвался рабочий.
Я восхищался подвигом босса.
И я понимаю, почему через неделю он стал владельцем газетного треста "Ньюс энд ньюс", а молодой Ральф Рипплайн "уехал в Европу лечиться"...
Вооруженное столкновение в Ньюарке явилось законным поводом для введения туда войск и объявления военного положения, в связи с чем забастовщики по закону Скотта обязаны были возобновить работу.
Славный Рыжий Майк, коммунистический сенатор Майкл Никсон, за руководство вооруженным восстанием на основании закона Меллона специальным решением сената лишен депутатской неприкосновенности и заключен в тюрьму.
Мистер Ральф Рипплайн, вернувшись из Европы, как известно, присутствовал на похоронах своего отца Джорджа Рипплайна и встал во главе могучего концерна, заняв также место в Особом комитете промышленников. Он уже больше не бегал в маскарадном костюме под пулями бастующих рабочих своего завода. Он научился разговаривать с самим Большим Беном, вызывая его к себе на беседу.
