Илья Артемьев - Уддияна, или Путь искусства
Я представил себе, как может заорать такая махина, и тихо засмеялся.
Часа через три мы въехали на лесную дорогу. Места были довольно отдаленные от жилья: не видно было ни привычных избушек, ни телеграфных столбов, ни ржавых щитов с призывом охранять родную природу. Дорога петляла среди величественных сосен; наступала жара, и аромат волнами врывался в открытые окна машины. Я поразился, как хорошо Халид знает наши дебри. Наконец, мы заехали в глухую чащобу и остановились.
— Выходим, выходим! — нараспев произнес Рам и выпорхнул наружу. Вылез Джамшед, и машина слегка качнулась. Захватив пожитки, мы двинулись дальше в лес. Сосны благоухали, вдалеке стучал дятел, в кустах свистели какие-то птахи. Я разулся и пошел босиком. Рам взглянул на меня с недоумением, но потом, явно обезьянничая, разулся сам и пошел рядом, изображая, как я боюсь наступить на шишку. Мы шли около часа, и наконец, Халид объявил: «Здесь!» Перед нами лежала идеально круглая, ровная поляна, усыпанная толстым слоем прошлогодних сосновых иголок. Здесь не было ни травы, ни иной растительности.
Казалось, кто-то специально расчистил пространство. За ближайшими деревьями блестело маленькое озеро. Халид отправился за водой, Джамшед взялся разгружать багажник, а мы с Рамом присели у сосны.
— Очень странное место, — заметил я.
— Почему странное? Нормальное место, — изобразил Рам обеспокоенность. — Тебе не нравится?
— Да нет, все в порядке. Но мне кажется, кто-то специально подготовил эту площадку.
— И сосны тоже посажены специально? Ты посчитай.
Действительно, поляну обрамляли двенадцать древних сосен. Вернулся Халид, и я бросился к нему с расспросами.
— Это особенное место, — охотно пояснил Халид. — Здесь на поверхность выходят токи Земли. Наверное, нашлись люди, которые посадили сосны со своими целями.
Главное — это место идеально подходит для наших шашлыков.
Что-то снова екнуло в сердце. Слово «шашлыки» прозвучало необычно, тревожно. Рам подметил тревогу и, приобняв за плечи, повел меня к озеру.
— Будем купаться, — заявил он. — Там и аппетит нагуляешь.
Вдоволь наплававшись, мы сидели с Рамом на прибрежном песочке. Пока Рам, блаженно улыбаясь, подставлял лицо солнцу, я разглядывал его фигуру. Пожалуй, это тело можно было назвать совершенным: мягкое и гибкое, оно было совершенно гладким и лишено складок. Мускулатура не выделялась, но придавала торсу классические очертания. Это тело могло бы принадлежать йогу или мастеру цигун, подумал я.
— Послушай, Рам, — решился я на вопрос. — Можно ли сказать, что ты имеешь отношение к Искусству?
— Искусству? — Рам изобразил искреннее недоумение, открыв рот и выкатив глаза.
— Не ломай комедию, — начал я терять терпение.
В ответ на это Рам сделал буквально следующее. Он присел на корточки, поставил руки на песок перед собой, выкатил глаза еще больше и громко квакнул. На долю секунды я увидел перед собой большую зеленую лягушку. В животе началось неприятное движение. Рам раздул щеки и выдал серию натурально жабьих трелей.
Затем он помотал головой и посмотрел на меня вначале одним, а потом другим глазом. В глазах все поплыло, закружилась голова. Я медленно отполз назад, сопротивляясь нарастающей слабости. Рам вальяжно повернулся к озеру, сдержанно квакнул и по-лягушачьи прыгнул в воду. Пока он плавал, поднимая тучу брызг, я пришел в себя.
— Ну как комедия? — игриво спросил Рам, выбравшись на берег.
Я не нашелся, что ответить и нечленораздельно пробурчал: «Ничего себе». Рам потянулся, как кошка, хрустнув косточками, и уселся рядом со мной загорать. Его словоблудие мне сейчас требовалось как никогда, но Рам словно язык проглотил.
Так прошло около часа. В воздухе висело необъяснимое напряжение, которое я чувствовал низом живота. Внезапно Рам встрепенулся и прислушался. Я немедленно подскочил. На поляне раздавались крики. Голос Джамшеда гудел как барабан, в ответ ему неслась раздраженная скороговорка Халида. Я не понимал ни одного слова, но тревога выплеснулась из меня и понесла к поляне. Рам бежал рядом со мной.
Джамшед с Халидом ожесточенно ссорились. Халид что-то доказывал Джамшеду, а тот громыхал в ответ все громче и громче. Я растерялся. Рам крепко схватил меня за локоть. Ссора разгоралась. Внезапно Халид сделал неуловимый жест, и его напряженно вытянутой руке я увидел длинное сверкающее лезвие. Джамшед выхватил свой клинок — широкий и слегка изогнутый. От неожиданности я окаменел.
Халид согнул колени и глубоко прогнул спину. Казалось, он стелется над землей.
Одна рука была на отлете и едва заметно подрагивала, другая была выброшена прямо вперед и крепко сжимала нож. Я заметил у Халида «пустое лицо». В его позе не было напряжения; казалось, он выполняет изящное упражнение тайцзицюань, но в любую минуту он был готов взорваться и нанести удар.
Джамшед стоял совершенно прямо, как монумент. Его руки почти безвольно свисали вдоль туловища, голова упала на грудь. Джамшед выглядел гораздо более беззащитным. Соперники молча стояли друг напротив друга, почти не шевелясь. Их тела замерли, но в пространстве между ними происходило нечто совершенно другое.
Это было похоже на постепенно загустевающий воздух; он звенел и дрожал, вибрируя, как живой. Время остановилось. Я почувствовал, что задыхаюсь, глаза выкатились из орбит.
Халид медленно перенес вес тела с одной ноги на другую; в том же ритме двинулся Джамшед. Кто бы мог предугадать в столь громадном теле такую легкость! Джамшед перемещался плавно, не совершая ни одного лишнего или неаккуратного движения.
Они закружились в странном танце. Ножи выжидательно блестели. Никто из них пока не стремился нанести удар; оба ждали малейшего просвета в обороне соперника.
Халид по-прежнему стлался по земле, изгибаясь настолько, что постоянно балансировал на грани потери равновесия, а Джамшед едва переступал ногами, двигаясь при этом довольно быстро. Лес замер: я не слышал ни пения птиц, ни шума ветра.
Рам очень аккуратно взял мою голову и стал медленно поворачивать вправо и влево.
Ничего не замечая, я повиновался. От рук Рама исходили приятное тепло и забота.
Внезапно он с силой крутнул голову влево; что-то громко щелкнуло в основании черепа, и я провалился в совершенно новое восприятие.
Поляна светилась ровным желтоватым светом. Вместо сосен в небо вздымались двенадцать искрящихся потоков. Кроме меня, никого не было вокруг. Поляна была островком света в окружающем мраке. Против моей воли голова снова начала вращаться, а затем дернулась вправо. Раздался новый щелчок; передо мной возникли две сияющие тени. Они двигались в очень странном ритме, создавая нечто вроде вертящегося пространства, которое переливалось огнями. Стало очень трудно дышать; откуда-то из глубины поднимался темный вязкий ужас. Я попытался закричать, но вместо голоса изо рта вылетело маленькое светлое облако. Затем я провалился в черноту.
