Андрэ Нортон - Угрюмый дудочник
– Туда?! Но нам никогда не спустить его…
– Придётся. Мне не удалось найти верёвок.
Я тупо смотрел на гигантскую уступчатую лестницу, на груду щебня у её основания. Спуститься вниз и вернуться… хватит ли у меня сил? Ответ нашёлся у Теда.
– Эмрис, Сабиан, разворачивайте нашу находку.
По его приказу младшие мальчики начали вытаскивать что-то из-под курток. Это оказалась даже не обычная верёвка, которая может порваться или перетереться, а ленты тангфора – сплава, применяемого при изготовлении сопел ракет. Полоски были изготовлены в виде цепи, и на каждом конце цепи – крюки из того же прочнейшего материала.
– Нашли в припасах, которые мы разгружали, – объяснил Тед. – То, что нужно?
Будь у меня возможность выбирать, ничего лучше я бы не нашёл. Я так и сказал, когда мы разложили цепи. Они достанут с одного уступа до другого; впрочем, я не знал, выдержим ли мы вес койки с Лугардом.
– Иди вперёд с детьми, – сказал я Аннет. – Мы с Тедом, Эмрисом и Сабианом попробуем управиться тут. Но вначале вы должны спуститься и отойти в сторону.
Я понимал, что малейшая ошибка – и мы вчетвером полетим вниз. А это опасно не только для нас, но и для тех, кто будет ждать внизу. Аннет, вероятно, хотела возразить, но взглянула на Дагни, которую несла большую часть пути, и передумала.
– А как… – ага, ремни рюкзака! – Она положила девочку на пол и начала снимать рюкзак.
– Мне кажется, ты не…
– Я смогу! – Она повернулась ко мне с той же яростью, с какой рвалась на поверхность после первой бомбардировки.
Я не стал с ней спорить. Силы мне потребуются для спуска.
Мы смотрели, как они спускаются один за другим: вначале Гита, которая установила прожектор на краю спуска, чтобы освещать дорогу; затем Прита, которую Гита уговаривала не смотреть вниз, а только себе под ноги; затем Айфорс; последней, очень медленно, после Дайнана, спускалась Аннет, неся привязанную к ней Дагни. К счастью, уступы не представляли серьёзных препятствий для спуска; гораздо больше беспокоила меня груда щебня у основания. И не только холодный воздух заставлял вздрагивать, когда мы следили за их спуском. И вот Гита внизу, за ней остальные – все, кроме Аннет, двигавшейся всё медленнее и медленнее. По собственному опыту я знал, что утомило её. Мне казалось, она отдыхала очень долго, прежде чем спуститься с последнего уступа. Наконец все они перебрались через осыпь. Эмрис собрался открепить прожектор. Я покачал головой.
– Оставь его. Нам понадобится свет.
– Как мы будем спускаться? – это Тед.
Я видел только одну возможность, может, и не лучшую, но других у нас не было.
– Прикрепим здесь, – я указал на один крюк цепи. – Другой – к койке. Один из нас с нижнего уступа будет регулировать спуск. А мы опускаем, я за один конец, остальные двое – за другой.
Тед кивнул:
– Регулировать будет Сабиан.
Сабиан самый младший. Сила нам понадобится для спуска. Я взглянул на него.
– Справишься?
– Не знаю, – честно ответил он. – Не могу сказать, пока не попробую. – С этими словами он соскользнул на первый уступ и стоял там, глядя вверх; большие тёмные глаза выделялись на слишком бледном в свете прожектора лице.
Мы прикрепили крюки с обеих сторон рамы и испытали их прочность. Другие два крюка закрепили на поверхности скал и тоже испытали. Затем подтащили койку с неподвижным грузом к краю обрыва, и начались худшие часы моей жизни. Нам потребовалось больше двух часов для медленного спуска; на каждом уступе мы останавливались и заново проверяли крюки, немного отдыхали, наклонялись к Лугарду и вслушивались в его неровное дыхание, чтобы убедиться, что он жив. Я утратил всякое представление о времени, каким оно было в нормальном мире. Здесь время превратилось в злобное существо, которое изобрело для нас страшную пытку. Последнюю часть спуска я проделал как в густом тумане и внизу упал, способный только дышать. Остальным было не легче. Эмрис неподвижно лежал рядом с койкой. Тед сгорбился с другой стороны. Я услышал шорох и радостный возглас.
– Аннет!
Мне что-то сунули в руки, я не смог удержать, тогда это что-то оказалось возле моего рта. Я почувствовал вкус укрепляющего напитка. В чрезвычайный рацион всегда добавляют специальные восстанавливающие средства, но поможет ли это мне? Наконец мы, шатаясь, смогли идти, а Аннет, Гита, Прита и Айфорс несли перед нами койку с Лугардом, используя петли из одеял. Я уже настолько пришёл в себя, что мог поддерживать Эмриса и Теда. Плечи и руки онемели. Потом они начали болеть, и боль всё усиливалась. Мы спотыкались и скользили, хотя по-настоящему ни разу не упали; наконец опасная осыпь осталась позади, мы были в более широкой части пещеры. Из дверей бараков струился свет. Я помню только, как перевалился через порог.
Проснувшись, я обнаружил, что лежу на полу, на матраце той самой койки, на которой мы принесли Лугарда. Как всё болело! Руки будто вывихнуты, кости смяты непомерным напряжением. Видимо, я застонал. Даже повернуть голову было невыносимо больно. Надо мной появилось лицо Аннет, с тёмными кругами под глазами, с таким выражением, какого я у неё раньше не видел.
– Ты проснулся…
Голос её звучал резко, и что-то в её тоне немедленно привело меня в себя. Я попытался сесть. Аннет не помогала, она с каким-то нетерпением смотрела на меня, как будто ждала слишком долго. Я руками протёр лицо, ощущая пыль и обломки, и замигал.
– Как Лугард?
– Умер, – ровным голосом ответила она.
Первой моей реакцией был гнев: все наши усилия оказались напрасными; после всего, что мы сделали, Грисс ускользнул от нас. Но тут же появилась другая мысль. Кто будет руководить нами после смерти Лугарда? До сих пор мне некогда было думать о будущем. Когда мы достигли основания, у меня даже появилось ощущение, что самое трудное позади. Неправда. Кое-как я поднялся. Слева на койке лежал Тед; за ним на одной койке остальные двое из спускавших Лугарда. А из глубины помещения, оттуда, где кухня, доносились голоса.
– Вир, ты проснулся!
Я медленно повернул голову – ощущение такое, что от быстрых движений можно распасться на части. Из общего помещения вышла Гита. Она схватила меня за руку.
– Идём, ужин готов. Ты проспал почти весь день.
Пошатнувшись, я встал. Аннет поддержала меня.
– Здесь много еды, – сказала она, как бы уверяя себя, – и кухня работает.
Возможно, на кухне в Кинвете пахло привлекательнее, но в ту минуту я так не думал.
Глава 7
Мне пришлось опереться локтями об узкий стол, чтобы поднести к губам чашку горячего кофе. Поглощая обжигающий напиток, я чувствовал, как уходит усталость. Аннет сидела напротив меня, положив руки на стол. Чувствовалось, что она напряжена; её беспокойство передавалось мне.
