Александр Рубан - Пыль под ветром
— Я совсем не нужна тебе? — осторожно спросила Рогхана. Она уже выполнила повеление — оделась и теперь сидела, поджав под себя ноги, на тюфячке и смотрела на Илью снизу вверх.
— Потом, — солгал Илья, застёгивая камзол, и отвернулся. — Оставайся здесь.
— Ты придёшь?
— Да.
— Скоро?
— Да.
Не слишком ли часто приходится лгать? — подумал он, выходя из шатра. И сразу увидел винтовку. Хриплый, радостно улыбаясь, держал её двумя руками и протягивал Илье, а Угрюмый застенчиво выглядывал из-за его спины. И Аргхад суетился рядом, всем своим видом давая понять, что и без его усердия не обошлось.
— Мы сразу узнали это место, когда рассвело! — сообщил Хриплый. — Твоя вещь лежала всего в полумиле отсюда…
— Вон там! — показал Аргхад, а Угрюмый повторил его жест.
— Молодцы, — сказал Илья, принимая винтовку.
Ствол и казённик были забиты песком — даже в наглазнике прицела были слипшиеся и ссохшиеся песчинки. Но это не имело никакого значения. Илья не собирался стрелять из этой винтовки, он собирался забросить её далеко-далеко. В бездну. Теперь он сделает это легко и быстро. Он потерял сутки, но выиграл несколько, и в его распоряжении — конный отряд из тридцати восьми человек. С ними он уже к вечеру выберется на тракт и достигнет края земного диска не через две недели, а через два-три дня. Для ордена такой маршрут Ильи будет большой неожиданностью, и преподобные не успеют ему помешать. А мелкие группы конвоя при орденских фургонах его не остановят.
Илья улыбнулся и закинул винтовку на плечо.
Рогхана! — вспомнил он. Рогхана не выдержит бешеной скачки вдоль тракта. И стычки с конвоем наверняка будут… Ищите женщину — найдёте хлопоты! Как она отыскала его лагерь в пустыне? Какого чёрта её пустили в шатёр? Как она вообще сумела выбраться из блокированного города в одиночку? Илья положил триста человек, чтобы уйти!
Своё раздражение Илья обрушил на Аргхада, подвернувшегося под горячую руку — и незамедлительно получил ответы на все вопросы. Аргхад сам послал её к Илье… Как зачем? Ночи в пустыне холодны, а Рогхана — горячая женщина… Нет, она прибыла не одна. С кем? Её привели враги… Какие ещё враги, откуда, где они? Пусть Илья не беспокоится: враги убиты, Аргхад лично убил двоих. А всего их было пятеро — четыре конника и Дракон. Их трупы сволокли вон туда на предмет бесчестного захоронения. Уже, наверное, захоронили. В сумке Дракона Аргхад нашёл вот это…
«Вот это» оказалось тонкостенным свинцовым футляром от куманги. Раскрыв его, Илья обнаружил внутри свёрнутый в трубку пергамент, испещрённый мелко выписанными буквами Забытого Алфавита. А из пергамента, когда Илья развернул его, выскользнула и повисла в воздухе, а потом стала медленно падать к его ногам куманга. Новенькая, тусклая, лёгкая — чуть тяжелее воздуха. Илья подхватил её у самой земли и привычно сжал в кулаке… Она ещё совсем не обжигала — лишь там, где была срезана татуировка, сквозь тонкую, едва успевшую нарасти кожицу на мякоти средних фаланг он ощутил слабое ритмичное покалывание.
Илья почувствовал что-то вроде отчаяния: орден не отпускал его! Он избавился от татуировки почти неделю назад и счёл свой двенадцатый город последним, а себя свободным. Вчера ему опять пришлось воспользоваться кумангой — но в полдень, перед тем как покинуть город Аргхада, он успел захоронить её в одном из семи гнёзд большого саркофага на приворотной площади. И вновь решил, что это — навсегда… И вот, куманга опять у него в ладони и опять просится в дело.
— Зачем… — Илья откашлялся. — Зачем вы их убили? — спросил он. — Они напали на вас?
— Они хотели нарушить твой сон! — твёрдо сказал Аргхад.
Вот и поговори с ним.
— Ты слишком верный раб, малыш… — сказал Илья. — Где вы их похоронили? Веди меня туда!
Идти туда было недалеко. Они даже не потрудились вырыть могилу: сволокли трупы «врагов» в кучу и кое-как присыпали песком. Илья сразу увидел торчавшие из-под чёрной с золотом сутаны тощие старческие икры, обтянутые грязными розовыми чулками.
…Наверное, старый Дракон всего лишь хотел спасти своего Чистильщика. Не от смерти, разумеется, — от позора. И не Чистильщика, а его славу. Быть может, он не верил, что Илья безумен. Быть может, хотел объяснить что-то, уговорить, предложить тринадцатый город — иначе зачем куманга?
Илья вспомнил о пергаменте, который всё ещё держал в левой руке, и опять развернул его. Поверх мелкобуквенного древнего текста была грубо и наспех нарисована крошащимся синим стилом карта Восточных Пределов, и что-то в ней было не так. Илья не сразу понял, что именно, а когда понял, не сразу поверил. Карта была как бы двойная. Линия, обозначавшая тракт, не обрывалась на краю земного диска, да и сам край был обозначен почему-то пунктиром. За ним была примерно двадцатимильная пустота без единого топографического значка, а после пустоты и еще одного пунктира — опять города, города, города… И, судя по расположению городов, эти запредельные земли были зеркальным отражением Восточных Пределов. Очень точным отражением, но с одним, если верить безумному топографу, отличием: там, в гипотетических запредельных территориях, не было тракта. Тракт обрывался в пустоте (или над пустотой?), в десяти милях от края земли, точно посередине бездны… А под картой тем же стилом, крупно, коряво и наспех было написано:
«Пройдёт отчаявшийся».
Илья слышал о существовании подобной ереси, но никак не ожидал, что его Дракон эту ересь исповедует… исповедовал. Бедный старый безумец…
Теперь древний текст на пергаменте тоже показался Илье знакомым, но не время было его разбирать. Илья аккуратно сложил пергамент и затолкал во внутренний карман, туда, где были затвор и патроны. Кумангу он сунул обратно в футляр и уже нагнулся положить её к ногам убитого, но вдруг передумал.
И получилось, что он ему поклонился.
Пусть…
— Они прибыли верхом? — спросил он у Аргхада, почтительно молчавшего рядом.
— Да… Я сейчас велю перезахоронить их с честью!
— Оставь для этого полдюжины человек, и пусть они потом догоняют нас, если смогут. Ехать будем долго и быстро до первого колодца на тракте. Надеюсь, лошади выдержат. А за Рогхану отвечаете ты и Баргха. Он здоров?
— О да, лекарь сумел…
— Тогда вперёд. Полчаса на сборы.
9
«…бика и по долгу службы обозревал окрестности, когда псоголовые стали выползать из-под складок пространства-времени, как тараканы выползают из-под обоев. Они там спали и вот проснулись и захотели играть.
492. Едва они приблизились к полосатому столбику, прапрапрапрапрапрапрапрапрапрадедушка закричал: Стой! Стой, кто идёт? Стой, трещать буду! — потому что у него была совсем другая игра. Псоголовые хотели играть по-своему, но прапрапрапрапрапрапрапрапрапрадедушка сказал: Чики-дрики, я молодец, а кто не спрятался, тому звездец! — и отпустил пружину своей трещотки. И вот пришлось псоголовым играть в его игру, а правил они не знали.
