Стивен Кинг - Весны извечные надежды (Рита Хейворт в Шоушенкской тюрьме)
Из этих трех версий лично я склоняюсь ко второй. Видал я таких Элвудов за свою долгую жизнь в Шоушенке. Такого рода малые хотят, чтобы вы думали, будто на каждом своем деле они наваривали миллионы и не стали бы стараться за что-то меньшее, чем королевский бриллиант. Даже если в результате их поймали на десятидолларовой мелочевке, за которую и посадили.
Была одна деталь в рассказе Томми, которая убедила Энди без тени сомнения. Блейч не описывал внешность Квентина. Он назвал его «богатым хером» и упомянул, что парень был инструктором гольфа. Когда-то давно Энди с женой выбирались в клуб пообедать, и случалось это пару раз в неделю на протяжении нескольких лет, а затем Энди частенько приходил туда напиться после того, как он узнал все о Линде. При клубе была дискотека, и в 1947 один из работавших там жокеев запомнился Энди. Он в точности соответствовал описанию Элвуда Блейча. Высокий крепкий мужчина, почти совсем лысый, с глубоко посаженными зелеными глазами. Он всегда смотрел так, будто оценивает вас взглядом. Он не проработал там долго, но Энди запомнил этого человека: он обладал слишком примечательной внешностью.
Энди явился к Нортону в дождливый ветреный день когда большие серые облака ползли по небу над серыми стенами, в день, когда с полей, лежащих вокруг тюрьмы, сходил последний снег, обнажая безжизненные пожелтевшие клочки прошлогодней травы.
O Нортона был солидных размеров офис в административном отделе тюрьмы, а прямо за его столом располагалась дверь, ведущая в комнату помощника коменданта. Помощник в тот день отсутствовал, а в его конторе был один из заключенных, убогий прихрамывающий тип, имя которого я уже не припомню. Все звали его Честером. Ему было поручено поливать цветы в помещении и натирать полы. И у меня есть сильное подозрение, что земля в цветочных горшках в тот день осталась сухой, а все, что Честер в тот день натирал — это собственное грязное ухо о замочную скважину.
Он услышал, как дверь, ведущая в кабинет коменданта из коридора, отворилась и захлопнулась, и Нортон сказал:
— Добрый день, Дюфресн, чем могу Вам помочь?
— Видите ли, — начал Энди, и старина Честер признавался нам, что едва смог узнать его голос. — Видите ли, комендант, произошло нечто… Со мной случилось нечто такое, что я… я затрудняюсь, с чего и начать.
— Ну что ж, почему бы Вам не начать сначала? — спросил Нортон своим елейным голоском, словно предназначенным для зачитывания псалмов.
— Наверное, это будет лучше всего.
Энди так и поступил. Он напомнил Нортону подробности преступления, за которое попал в Шоушенк. Затем в точности пересказал всю историю, которую услышал от Томми Вильямса. Он назвал Томми, и возможно вам это покажется не слишком мудрым в свете последующих событий, но что ему оставалось делать? Ведь иначе его история звучала бы и вовсе неправдоподобно.
Когда он закончил, некоторое время Нортон молчал. Я ясно вижу его, откинувшегося на спинку кресла под портретом Рида, висящим на стене: пальцы сплетены, губы сжаты, лоб собран в морщины, почетный значок на груди тускло поблескивает.
— Да, — наконец произнес комендант, — это одна из самых дурацких историй, которую я когда-либо слышал. И знаете, Дюфресн, что меня больше всего удивляет?
— Что, сэр?
— Что Вы всему этому поверили.
— Сэр! Я не понимаю, что Вы хотите этим сказать? — Произнес Дюфресн, и Честер говорил потом, что он едва мог узнать голос человека, тринадцать лет назад справившегося с Байроном Хедлеем. Сейчас Энди с трудом выговаривал слова, голос его дрожал.
— Что ж, произнес Нортон, — для меня вполне очевидно, что этот молокосос Вильяме был Вами совершенно очарован. Попал под Ваше влияние, скажем прямо. Он услышал Вашу горестную историю, и вполне естественно с его стороны было желание как бы… оправдать Вас и приободрить. Вполне естественно. Он молод, не слишком рассудителен. Он никак не мог предвидеть, в какое состояние это Вас приведет. Все, что. я могу предложить…
— Разве я бы об этом не подумал? — Перебил Энди. — Но я никогда не говорил Томми от том человеке, работавшем при клубе. Более того, никому не мог об этом говорить, в этом просто не было необходимости. Но описание сокамерника Томми и того парня, которого я помню… они же идентичны!
— Прекрасно, но теперь Вы склоняетесь к одностороннему восприятию действительности, — Ответил Нортон. Фразочки типа «одностороннее восприятие действительности» усваиваются в большом количестве людьми, проходящими обучение, чтобы потом работать в исправительных учреждениях. И они применяют эти словечки к месту и не к месту.
— Но это не так, сэр.
— Это Ваша точка зрения. Моя же принципиально иная. И учтите, что у меня нет никаких фактов, кроме Вашего слова, что действительно такой человек работал в клубе «Фальмауф Хилл». — Нет, сэр, не только, потому что… Подождите, — остановил его Нортон, голос его становился все громче и уверенней, — давайте посмотрим на дело с другой стороны. Предположим на секунду, просто предположим, не более, что действительно существовал человек по имени Элвуд Блеч.
— Блайч, поправил Энди.
— Пусть Блайч, какая разница. И будем считать, что он действительно являлся сокамерником Томаса Вильямса в Роуд Айленд. Шансы очень высоки, что он сейчас уже на свободе. Более чем высоки. Ведь мы даже не знаем, сколько времени он провел в тюрьме, прежде чем попал в камеру Вильсона, не так ли? Известно только, что он был осужден на шесть лет.
— Нет. Мы не знаем, сколько времени он отсидел. Но я полагаю, есть шанс, что он все еще там. Даже если это не так, в тюрьме сохранились сведения о его последнем адресе, имена близких друзей и родственников.
— То и другое, как Вы понимаете, может ровным счетом ничего не значить. Концы вводу, и все тут.
Энди секунду помолчал, затем взорвался:
— Да, но есть шанс, так ведь?
— Да, конечно. Итак, Дюфресн, предположим далее, что Блейч не только существует, но и находится поныне в Роуд Айленд. И что же, по-вашему, он скажет, когда мы придем к нему с показаниями Вашего Томми? Возможно, он упадет на колени, возведет глаза к небу и, рыдая, признается во всех своих грехах?
— Как можно быть настолько тупым? — пробормотал Энди так тихо, что Честер едва мог его слышать. Зато коменданта он услышал превосходно.
— Что?! Как Вы меня назвали?!
— Тупым! — закричал в ответ Энди, — или это намеренно?
— Дюфресн, Вы отняли пять минут моего времени — нет, семь — а я сегодня очень занят. Итак, полагаю, нашу встречу можно объявить законченной и…
— В клубе хранятся все старые бланки и карточки, Вы хоть это понимаете? продолжал кричать Энди. — У них и налоговые бланки, и В-формы, и компенсационные карточки для уволенных, и на каждой его имя! Кто-нибудь из администрации, кто работал в клубе прежде, остался там и сейчас! Возможно, и сам старик Бриггс, ведь прошло пятнадцать лет, а не вечность! Они вспомнят его! Если Томми подтвердит все, что рассказывал ему Блейч, и Бриггс удостоверит, что Блейч действительно работал при клубе, мое дело возобновят! Я смогу…
