Александр Щёголев - Инъекция страха
Он громко отпер входную дверь, не щадя замок, после чего крикнул в ответ:
– На улице подожду, в машине!
Убежал не одеваясь. Куртку, очевидно, прихватил с собой.
Андрей вскочил, чтобы мчаться на кухню, чтобы откачивать лежащую в шоке мать, но та появилась самостоятельно. Она… улыбалась! Кривила губы – то ли от растерянности, то ли в приступе истерической веселости. Губы дрожали, подбородок тоже. «Какая же она старая», – вдруг увидел Андрей…
Глаза у матери были совершенно круглые. Абсолютно.
– Знаешь, что он мне сказал? – начала она. – Сказал, что…
– Что? – помог ей сын.
– Как такое может быть? Не понимаю… – похоже, она разговаривала с собой. Впрочем, уже закончила, замолчала. Растерянная улыбка медленно сползла. Андрей подождал, ничего не дождался и начал сам:
– Из-за чего вы поссорились?
Вновь предложенная тема была для нее попроще, попривычнее.
– Да все из-за этой. Из-за подопечной его.
И ситуация сразу стала ясна. «Подопечная». Хорошее слово, старинное, совсем не стыдное. Можно произносить, открыто и честно глядя жене в глаза. Хотя черт их разберет, что там у отца с этой непонятной женщиной, которую никто в семье воочию не видел. Вполне вероятно, что ничего запретного. С точки зрения отца, она была очень молодой – возраста Андрея. Во время предыдущих скандалов с супругой, он однажды воскликнул: «Неужели ты не понимаешь, она же мне как дочь!» Ну что ж, пусть будет «как дочь». Сестричка, значит, появилась. Вдруг и в самом деле грехи молодости жгут человека? Так или иначе, но отец увлеченно участвовал в ее судьбе, постоянно звонил кому-то по ее делам, переживал, даже с домашними порывался обсуждать проблемы этой надоевшей всем женщины. В общем, тратил уйму времени. Мало того, беспрерывно возил ее туда-сюда на «Волге», тратил семейный бензин. Это было слишком, но заинтересованные лица культурно молчали. «Подопечная» работала бухгалтером на той же торговой базе, при которой отец устроился подрабатывать в качестве «водителя с машиной». Он мечтал, чтобы «как дочь» встала во главе собственного бизнеса, после чего, надо полагать, успокоился бы наконец и устроился шофером уже в ее фирму. Смешно, если бы не грустно. Мать терпела все это безобразие, стиснув зубы, поскольку отец регулярно обижался: «Да как ты не понимаешь, ничего из того, что ты думаешь, у нас с ней нет, нет, нет!»
Терпеть-то терпела, но изредка срывалась – вот и сегодня не выдержала…
– …Не выдержала я, Андрюша, – объясняла мать. – Ты представляешь, он собирается сегодня эту, подругу нашу, в Кавголово на машине везти! Она, видите ли, путевку в дом отдыха взяла, на лыжах любит кататься, а с лыжами и с вещами на электричке – не любит, оказывается. Родного сына не мог по врачам повозить…
– Опять ты со своим занудством, – поморщился Андрей.
– А что, я разве не права? Если б не твоя капсула в животе и не браслетик твой биологический, или какое там название правильное, ты бы наверняка не разболелся. Наездился по городу в самый мороз.
– Если б не вставные зубы… – напомнил он. Вернее, зубной протез сам о себе напомнил, но собеседница этого не знала. Чутким ухом женщины, ощущающей себя виноватой, она уловила иронию.
– И ты тоже хорош! Не дал мне спать, всю ночь шастал взад-вперед. Саша пришел – разбудил, когда уходил – опять разбудил. Что за необходимость такая – по ночам в гости шляться? Радио на полную катушку включилось… Ты же знаешь, если я проснусь, мне трудно потом заснуть, лежу и мучаюсь.
Ее упрек был справедлив. Вообще, все упреки, которые она высказывала или хранила в себе, обладали стальной, непробиваемой правотой, но сил извиняться или оправдываться не осталось. Андрей вернулся в спальню, измученно опустился на кровать и спросил:
– Что тебе папа рассказал такого смешного?
Она словно не заметила вопрос:
– Между прочим, если бы я нормально выспалась, то, я думаю, не прицепилась бы к нему. Хочет в Кавголово – и пусть едет. Мне-то что?
– Ага, – понял Андрей, – получается, я во все виноват. Мне не привыкать. Скажешь ты или нет, о чем тебе нужно на папу донести? Он так шумно об этом просил…
– Перестань, Андрюша, не обращай внимания. Не знаю я, что с нашим папой творится, с ума, по-моему, сошел… Лучше сам скажи – почему Саша ночевать не остался? Ты выгнал гостя, что ли? А? Что ты говоришь?
Андрей лег и закутался в одеяло.
– Дети малые, – был его ответ. – Идите, покупайте свой унитаз.
6. Пробуждение
Сон – как хрустальный фужер на краю стола. Чуть задень, и все разбилось.
Все разбилось, когда зазвонил телефон. Впрочем, было ли в жизни этого человека хоть что-то цельное, хрустальное? Состояние болезненной дремы, по крайней мере, длилось не более получаса, не успело превратиться в большой красивый монолит. Так, остались на память раздробленные кусочки счастья. «Разбудили, сволочи!..» – стонал Андрей, мучительно путаясь в собственных ногах.
Звонки были междугородними. Стоило осознать это, и прежняя мысль сменилась новой: «Зоя! Наконец-то!» Человек допрыгал до аппарата босиком, в страхе опоздать, сорвал трубку и крикнул: «Да!» Голос не слушался, речевой центр продолжал спать. Разум проваливался, вновь и вновь возвращаясь на подушку. «Это, наверное, Псков! Надо же, как быстро, молодцы…»
Чему он радовался? Что он смог бы сказать жене, которую просто-напросто хотел проконтролировать, поддавшись идиотскому импульсу ревности?
«Да, это я…»
Конечно, на том конце был Псков. Но, увы, не в виде встревоженного Зойкиного контральто, отнюдь. Откликнулась подруга жены – та самая, которую меньше часа назад Андрей попросил о небольшой любезности. Чрезвычайно вежливая женщина, именно такой запомнилась она еще со свадьбы, да и потом, в следующие ее приезды, впечатление подтверждалось. Мол, не только вы в ваших северных столицах можете похвастаться отменным воспитанием. Если честно, Андрей недолюбливал таких – которые целиком утонченные (с ног до кончика языка), с которыми никогда не ясно, то ли они на самом деле такие, то ли изощренно издеваются. Впрочем, сейчас он не успел оценить стилистические красоты, рожденные провинциальным комплексом неполноценности, потому что содержательная часть вытеснила собою все.
Подруга жены позвонила с работы – сразу, как пришла, пока начальства нет. Она с наслаждением выполнила просьбу дорогого ее сердцу Андрея, навестила Нину Эдуардовну. Это ведь по пути, совсем не трудно. «И вы знаете, оказывается, Зоенька уехала еще вчера, да-да, рано утром. Вместе со всей своей компанией…» Она бросала в оцепеневшего слушателя гладкие обсосанные фразы, похожие на перламутровую океанскую гальку, а тот не пытался увернуться, покорно подставляя гудящую от боли голову.
