Дмитрий Хабибуллин - Тот День
Которых, впрочем, она не гнушалась самолично поколачивать.
Но Георгий никогда не вмешивался в дела настоятельницы. Он всегда знал, что природа воздаст гнусному людскому роду по его делам. И сегодняшний день был этому ярчайшим доказательством.
— Георгий, это ты? Ты тоже хочешь? — приоткрыв один глаз, так как второй был больше похож на багровое желе, спросила Игуменья, и тут же, надломленным голосом добавила: — Все вы, скоты! Всех вас гиена огненная ждет!
Отец Соколов, и вовсе растерявшись, совершенно не знал, что ответить полуживой женщине.
— Вы о чем, матушка? Что произошло? Вы можете говорить? — путались вопросы в голове священника.
— Не притворяйся тварь, ты тоже меня хочешь! — насколько позволяли свистящие легкие, воскликнула Анна и опять закашлялась.
Женщина пошевелилась, и Георгий заметил несколько неестественных изгибов на конечностях Игуменьи.
— Боже, за что! — заорала Анна, когда боль от движений растеклась по ее изуродованному телу.
— Я не причиню вам вреда. Матушка, что случилось? — повторил свой вопрос Георгий, стараясь выдержать голос в самом убедительном тоне.
— Пошел к черту! Ты хочешь меня трахнуть! Они не убивали меня, они кусали и царапали, били и насиловали, но не убивали! Ты такое же животное! — продолжала стонать безумная женщина.
Бросив взгляд на десяток мужских тел, Соколов понял, о чем причитала Анна. От навеянной картины Георгия передернуло, но все же он должен был узнать ответы.
— Послушайте, мне нужно знать. Что здесь было? Придите в себя! — прикрикнул он на Игуменью.
— Я не знаю сколько это длилось, до самого заката, это точно. Они насиловали меня! Насиловали непорочное дитя божье! — залилась кровавыми слезами Анна.
— Вы видели еще кого-нибудь… — подбирая нужное слово, запнулся Георгий. — Видели кого-нибудь нормального?
— Я вся в их грязном семени! Я вся в их нечистотах! За что мне, господи, эти мучения! — свистели раздавленные легкие женщины.
Минут десять продолжались страдания Анны. И с каждым словом последние капли жизни вытекали из растерзанного тела настоятельницы.
— Покойся с миром. — вздохнув, сказал отец Георгий и, оставив холодное тело Анны, вышел за ворота монастыря.
“Куда идти? Где искать того, о ком мне было сказано?” — расстроенный тем, что Игуменья так ничего толком и не рассказала, думал Соколов, бредя вдоль старых изб поселка.
Мертвецов на сельских улицах было немного, куда меньше чем на монастырском дворе, да и пожары коснулись всего нескольких домов. Хотя Георгия это не удивляло. Здесь жизни и в прежние дни то особо не было.
Вскоре единственная улица поселка закончилась. Домов, где могли бы прятаться уцелевшие, больше не осталось и, проверив последнюю пару окраинных изб, священник убедился в своем одиночестве. Вариантов у Георгия было не много. А если точнее один: двигаться к ближайшему крупному городу. Тверь, город на который указал Голос, находился шести-семи часах ходьбы, и по дороге Георгий собирался заглянуть в соседние села.
“Нужно раздобыть оружие”, — поглаживая густую бороду, решил Соколов, смотря на уходящую вдаль от села дорогу.
Святой отец понимал, что пеший марш по земле мертвых не будет веселой прогулкой и хоть с оружием он дела имел в далеком юношестве, Георгий решил зайти в крайний дом, где еще вчера жил лесничий. На стене, как и предполагал батюшка, висела старая двустволка.
— Если понадобиться, я буду гневом Порядка. — крепко сжимая ружье, сказал себе священник.
Долго искать патроны не пришлось — целых две коробки нашел священник в карманах ватника покойного хозяина дома. Саму курточку Соколов тоже решил конфисковать. Пора была не из теплых, а ночью и вовсе приходили заморозки, так что помереть от ноябрьской стужи Георгию совсем не хотелось.
В соседней хате священник раздобыл еды, вязанную сумку и несколько пустых фляг, которые отправился наполнить к роднику, что находился в трех сотнях метров от края села, на берегу реки Орша.
С ружьем через плечо и в теплом ватнике поверх священной ризы, отец Георгий выглядел воинственно и несколько нелепо. Набрав воды, священник бросил взгляд на бурные воды Орши, которая в нескольких километрах отсюда вливалась в могучую Волгу, и было хотел уже уходить, как взгляд его зацепился на маленькой часовне в полусотни шагов от ключа. Домик построили монашки лет пять назад, по случаю освещения вод родника, и, оставив фляги с ледяной водой и ружье у источника, Соколов прошелся к строению.
Заглянув в часовню, Георгий увидел лежащее на полу тело. То был крепкого вида мужчина в теплой комуфляжной куртке, на голове которого блестела кровавая рана. Приняв человека за очередного покойника, Соколов развернулся и уже хотел вернуться к роднику, как труп на деревянном полу часовни дернулся и что-то забормотал.
Немедля, святой отец рванул к источнику, подобрал одну из фляг, и возвратившись к домику с внезапно ожившим человеком, брызнул холодную родниковую воду на лицо мужчины. Тело зашевелилось и через мгновение уставилось на священника мутными глазами.
— Добро пожаловать в ад. — ухмыльнулся новому знакомому Георгий.
Взгляд человека прояснился, и вяло шевеля губами, мужчина произнес:
— Воды.
Соколов поднес флягу к губам восставшего из мертвых, и когда тот напился, спросил:
— Я надеюсь, ты не собираешься помирать?
— Да вроде бы нет. Вот только голова трещит. — ответил мужчина и прикоснулся к ране.
— Ничего, кровь запеклась. Видимо головой ударился ты дружок, от чего сознание и потерял. — Осматривая ссадину на виске человека, предположил отец Георгий, и помог ему подняться.
— Я сам. — уверенно сказал мужчина и сделал шаг.
Тут же он покачнулся, и, не обращая внимания на протесты раненого, Соколов перекинул руку человека через свое плечо и вывел его наружу.
— Пойдем-ка присядем. — кряхтя от тяжести навалившегося тела, выдавил святой отец, и, проковыляв метров двадцать, усадил шатающегося незнакомца на пожелтевшую осеннюю травку подле родника.
— А теперь можно и познакомиться. — тяжело дыша протянул руку священник, упав рядом с новым знакомым. — Георгий Соколов, еще недавно был священником при здешнем монастыре.
— Недавно все было другим, — ответил человек и, пожав руку, добавил: — Владислав Сычев, я вас знаю, обычно вы службу ведете.
— Да. Но вчера меня, к счастью, заменяли. Ночную до этого отпевал я. — пояснил священник.
— Значит, вам крупно повезло. Это был самый настоящий ад. — жмурясь от боли в голове сказал Влад.
Они просидели молча около двух минут. Промыв рану, человек в куртке защитных цветов перевязал голову оказавшимся в его кармане бинтом. Вода в ручейке мирно журчала, и совсем не хотелось думать, что совсем неподалеку разлагаются сотни истерзанных тел. Однако Соколов понимал, что ему нужны ответы и как можно скорее.
