Джон Бойд - Опылители Эдема
Ее поглотила снежная лавина, разбуженная ее собственной запиской: чтобы спасти Пола, она пожертвовала собой. Полино достался ей. Никто и никогда не опротестовывал назначения, которые давал лично доктор Гейнор. Наоборот, в подобном случае каждый стремился продемонстрировать с трудом сдерживаемый энтузиазм.
— Как же это мне самой не пришло в голову, доктор, — сказала она искренно. — На ручном опылении он будет так занят, что у него не останется времени для высиживания этих своих мрачных фантазий.
Это заявление тоже было искренним. У Хала Полино не будет времени для разжигания неприязни к планете Флора. Всю мощь своего антагонизма он должен перенести на свою работодательницу. Пророчество настенных надписей сбылось досрочно: они еще не отправились в Вашингтон, а Чарли уже «сделал что-то» с Фредой.
Реакция Полино была точь-в-точь такой, какую она ожидала — огорчение и разочарование; но она была готова выдержать его сердитый взгляд.
— Это административное решение, мистер Полино, и вам остается только подчиниться. Я признаю, что это неприятная работа, но она необходима, и следующие две недели вы будете работать один. Все тридцать семян, которые вы собрали на полу, плюс тридцать два, присланные Полом, дали прекрасные ростки. Тюльпан, который я вынула из горшочка, кажется, прижился в открытом грунте, поэтому я уверена, что вы сможете высадить сеянцы в грунт в ближайшие день-два. Если они смогут адаптироваться к земным условиям и суточным колебаниям температуры, в ближайшие две недели объем вашей работы будет расти, как снежная лавина, и вместе с тем она будет становиться все более ответственной.
— Как снежная лавина — это очень точно, доктор. Она меня завалит.
— Вы встаете в некорректную позу! — оборвала она. — Если эти растения адаптируются, вы прибавите красоты земной флоре.
— Если так, доктор, то лучше прямо сейчас внести коррективы в мою позу. — Он почти грубил. — Если эти скоты адаптируются, у меня не будет времени ее исправить.
— Пункт первый, я хочу, чтобы в журнале наблюдений был зарегистрирован каждый факт, имеющий отношение к Карон-тюльпанам, внесено время каждого наблюдения, записаны барометрическое давление и показание термометра на этот момент времени, отмечено любое погодное явление, которое оказало воздействие на цветы. — Он уставился на нее обиженными желтовато-коричневыми глазами, и она сказала немного мягче: — И мне не нужны записи в стихах!
Он широко улыбнулся в ответ на ее остроумную шутку и стремительно направился к выходу, напевая:
Он занят, как пчела!
Кто занят, как пчела?
Несчастный опылитель, я!
Чтобы им управлять, подумала она, надо быть твердой и авторитетной. И она не потерпит никакой фамильярности от студента, который дважды напился в ее присутствии.
— Еще один пункт, мистер Полино, — сказала она, и он обернулся. — Этот телефон только для деловых разговоров.
— Да, ма-ам, да.
Поездка в Вашингтон началась для Фреды удачно, главным образом по той причине, что в аэропорту Бейкерсфильда к их группе присоединился доктор Ганс Клейборг. Это был подвижный человек маленького роста; его мозг был так напичкан острословием и идеями, что волосы на его голове стояли торчком от насыщения статическим электричеством, которое вырабатывал этот мозг. Как только их представили друг другу, он сообщил ей, что это шведско-ватусийская прическа, которую он выбрал, чтобы отвлекать внимание от своих красивых зубов. Когда она заметила, что его зубы кажутся ей безупречными, он их вынул и, протянув ей, предложил рассмотреть поближе. Этот поступок успокоил и позабавил ее: с ним не скучно, и он так стар, что не представляет опасности для ее здоровья и благоденствия.
Ей также было приятно, что доктор Беркли отказался от своей недавней позиции, хотя он составил всего лишь нейтральные выводы о психологическом воздействии Флоры на человеческое существо.
— Кое-какие оговорки об этой планете я оставил при себе, — сказал он ей во время полета. — Но они намного весомее, чем то, что я держу про себя о Земле. Юный доктор Янгблад составил такую — полную энтузиазма — записку несколько в другом направлении, что убедил меня. Открыто не осуждая мое мнение об опасности охлаждения чувств к Земле на этой планете, он утверждает, что великолепно выполненные декорации — его, а не мои слова — могут выправлять свернутые шейные позвонки звездолюбов-мечтателей. По существу, он рекомендует Флору в качестве санатория для этих шеекрутов… Я дам вам почитать его докладную записку.
Фреда была удивлена тем, что в Вашингтонском аэропорту их ожидали репортеры и что их поторопились отвезти в Палату Сенатских Слушаний для встречи с членами Комитета в присутствии прессы. Ее очаровал сенатор Хейбёрн, председатель Сенатского Комитета по классификации планет.
— Я бы рекомендовал держать молодую леди-консультанта афинян на заднем плане, — сказал он всем присутствующим, большинство которых были газетчиками. — Потому что в этом Комитете я действую в качестве адвоката дьявола и боюсь, что не справлюсь со своими обязанностями в присутствии ангела.
Сенатор Хейбёрн распространял вокруг себя ауру добросердечия. Его большие добрые глаза, медленные движения рук, массивная голова с львиной гривой волос прекрасно гармонировали с его голосом. Она никогда не слышала другого такого же: низкий, хорошо поставленный, он наполнял зал резонирующим рокотом сыплющейся гальки. Доктор Клейборг говорил потом, что у него осталось впечатление рева туманного горна сквозь бархат, но Беркли сказал, что во рту у сенатора, по-видимому, была манная каша.
Реакция прессы напугала Фреду. Замечание Хейбёрна об афинянах исподволь внушало мысль, что где-то здесь должны быть и спартанцы. Из газет она вычитала, что спартанцы — это сенаторы-южане, члены Комитета, которые противились открытию любой новой планеты для колонизации, потому что постоянное истощение людских ресурсов отрицательно сказывалось на их штатах в большей мере, чем на других. По существу, они боролись за сдерживание роста заработной платы своих кухарок, и Фреда решила, что такая позиция никуда не годится: однако мнение газетных комментаторов почему-то раскололось. Некоторые — даже северяне — поддерживали спартанцев.
Она полагала, что слушание будет проходить по-джентльменски в тесном кругу, где доктор. Гейнор всего лишь представит свое ходатайство. Опубликование отчетов сектора Эйбл было воспринято газетчиками едва ли не как запрещенный прием; даже стала формироваться оппозиция. Во второй половине дня на первом предварительном слушании юрисконсульт Комитета потребовал четырехдневной отсрочки для подготовки материалов стороной, выступающей против постоянной научной станции на Флоре. Фреда спросила доктора Клейборга, который, как ей казалось, хорошо разбирался в политике, почему кто-то должен быть против организации станции.
