Виктор Кувшинов - Пасынки зинданов (Мир, которго нет)
- Саша, спасибо тебе за все.
- За что, милая моя? – послышался удивленный шепот.
- За все! За то, что ты есть, за то, что ты понимаешь меня без слов, за то, что ты снял с меня камень тоски и одиночества, – с жаром прорвались все ее чувства наружу.
- Но за это не надо благодарить. Ведь я люблю тебя и получаю те же чувства взамен. Без тебя мне в этом мире было бы так же одиноко, - Алекс отважился и, найдя в темноте Сашенькино еще мокрое от слез лицо, осторожно поцеловал ее, почувствовав, как ее губы встрепенулись от переживаний, но не отодвинулись, а наоборот, ласково приоткрылись ему навстречу.
- Да, ты прав, я просто буду благодарить судьбу, а тебя любить, так же, как ты меня, - шепнула счастливо девушка, когда они все-таки разомкнули уста, чтобы вздохнуть. Они еще долго шептались и уснули, найдя друг в друге так нужную им опору в этом чужом для них мире.
***
Уснув, как бревно, Ян где-то посреди ночи почуял, что самогон оказался неплохим мочегонным средством. Приподнявшись на локте чтобы выбраться «до-ветру», он прислушался – похоже все спали. Ян улыбнулся – в темноте просматривалось, что Алекс совсем не по-братски обнимал во сне свою «сестру», доверчиво прильнувшую к нему всем телом. Их отношения довольно быстро развивались. «Надо бы их поутру разбудить до того, как проснутся хозяева, чтобы те не подумали, бог знает чего».
Утром хозяйка все-таки встала первой, тихо выйдя из-за занавески, прикрывающей вход в светелку. Но и ребята не подкачали. Когда Ян открыл глаза, услышав легкие хозяйкины шаги, он быстро приподнялся, с одной панической мыслью: «Только бы молодежь не застукали!» Но ребята оказались молодцами – хотя и спали рядом, но уже без тесных обниманий – прямо, как настоящие брат с сестрой. В принципе, можно было бы не врать на счет их братских отношений с самого начала, но Ян не мог без их согласия объявить их крестьянам мужем и женой. Тогда бы им действительно, пришлось бы спать вместе, а он чувствовал, что ребятам нужно время, чтобы постепенно пройти все те восхитительные этапы любви, какие проходят молодые и чистые души, да еще если борются при этом со всякими трудностями. Хотя бы с такими, как эта ночевка «по стойке смирно», когда «близок плод, да не укусишь». На счет близкого плода он, правда, ошибался, и совсем не в отношении Саш…
С работами, не смотря на опасения, не возникло больших сложностей. Они просто соглашались с хозяином на любой труд, и оказалось, что их руки помнят те работы, про которые они ничего не знали. Так, Ян неплохо управился с косой, а Саши сносно ходили за коровами и работали на огороде. Единственно, что не выдерживало – это их руки. К вечеру все могли пощеголять новенькими мозолями. Ян уговорил хозяина, что они не были привычны к таким работам, в основном занимаясь изготовлением резины, поэтому и набили мозоли. Так что на следующий день они сменили виды работ и сумели заработать мозоли на новых местах, зато старые, при этом, немного зажили. А по ночам Ян бдел над молодежью, разнимая их иногда на приличествующее расстояние перед побудкой, чтобы не застукали хозяева.
На вторую ночь он сам столкнулся с одной молодой и горячей проблемой. Вернувшись из своего турне до-ветру и ложась в темноте, он с удивлением заметил, что его место кем-то занято. Он наклонился, чтобы рассмотреть, кто там, и его шею внезапно обвили горячие и ласковые руки. Он пошарил рукой и наткнулся на не менее горячее и упругое женское тело. «Ах ты, рыжая бестия! Твой же папочка нас застукает!» - только успел подумать он и хотел уже начать ругаться шепотом, как его губы залепил страстный поцелуй. Оторвавшись от губ юной насильницы, он зашептал, теряя всякий контроль, ей в самое ухо:
- Тебя же батька заругает.
- Не боись, ты у меня не первый! А папка, слышишь, как храпит? Хоть галопом по горнице скачи! - страстно прошептали в ответ мягкие губы, а шаловливые ручки нетерпеливой девушки уже гуляли по всем его достоинствам и недостаткам.
Яну нечего было возразить на такой железный логический довод, и он покорился могучему велению изголодавшегося тела, буквально упав в девичьи объятия. Может, спустя какое-то время ему и стало немного стыдно, но в тот момент он просто ничего не соображал. Все ли обитатели и гости дома проснулись от их далеко не мышиной возни, оставалось только догадываться.
Рыжая плутовка упорхнула бесшумной тенью на полати к сестричкам, а он остался лежать, обуреваемый противоречивыми чувствами. Тело пребывало в блаженной истоме, а в душе был какой-то горький осадок и разочарование от неправильности происходящего. У него не было никаких особенных чувств к простоватой деревенской девушке, да и становиться зятем этого крестьянина была не лучшая перспектива. С другой стороны и ей, кажется, ничего другого и не было нужно, так как на следующий день она вела себя, словно ничего не произошло.
Но когда на следующую ночь он проснулся от напряжения в определенном месте, вызванного умелыми ласками и нашел все то же исходящее желанием молодое тело у себя под боком, он понял, что отсюда надо бежать, пока не поздно. Он все-таки не сумел справиться с зовом плоти и опять накинулся на эту необузданную фурию. После этих ночных поползновений ему почему-то было стыдно смотреть Сашам в глаза, будто он своим поведением давал им обратный пример, как не надо строить отношений. Хотя вряд ли они о чем-либо догадывались – молодой сон крепок. Вообще, все было неправильно – несмотря на приятность телу и шпионские ночные интриги, он чувствовал себя какой-то скотинкой в загоне, к которой привели телку на случку.
Судьба сама решила за него проблему побега, ввергнув их в совсем уж неожиданные приключения. На третий день их пребывания в гостях у крестьянской семьи, по проселочной дороге заклубилась давно не смачиваемая дождями пыль, и в село въехали три разукрашенных и вооруженных всадника. Один из них, спешившись, прошел по избам и потребовал собрать всех крестьян через полчаса в центре деревни. На пожню, где косили траву Ян с Артемом, прибежала запыхавшаяся Параша и громко запричитала:
- Папка! Маговы посланники прискакали, всех собирают, что-то важное говорить будут. Беги скорее, а то осерчают, будет от них мороки.
Артем, не говоря ни слова, сунул косу в кусты и припустил в село. Ян призадумался, бежать ли сразу за ним или лучше присмотреться, чем эти события обернутся. А рыжая деваха, не долго думая, кинулась к замявшемуся на месте Яну.
- Они за вами приехали, чует мое сердце! Бежать тебе надоть, – а сама уже повисла у него на шее. – Приласкал бы хоть на прощание! – пожаловалась она, видя, что Ян думает о чем-то другом.
А думать ему было над чем. Ребята оставались в поселке, и убегать одному, означало отдать их, фактически беззащитных, в руки неизвестного мага. Ян сморщился от уже надоевшей ему мысли: «Опять не остается выбора». Параша, увидев скривившееся лицо Яна, приняла это на свой счет и принялась мотать слезы на кулак. Ян сообразив, что ни за что обидел крестьяночку, поспешил ее успокоить:
