Геннадий Карпунин - Луговая суббота
мальчик на станции, продав клубнику, надел на голову чашку и отправился домой.
Время не делается видимым. Оно - как ветер, которого мы не видим, но по тому, как клонятся трава и деревья, как бежит рябь по воде, судим: вот он, здесь. Вижу развитие цветка, движение воды во время приливов и отливов, перемещение ледников; вижу, как в замедленном кино, каждый отдельный взмах пчелиного крылышка, полет ракеты и говорю: вот оно, Время...
Слежу за передним гребнем волны, а он уже там, где шлепают по воде хвостами три кита, на которых покоится Земля. Наивная эта картинка, развертываясь во времени, обретает не физический смысл - китов нету как таковых - духовный, - есть Разум, Добро, Любовь, и на них стоит" Земля. Или так, наверное, это может звучать, если прибегнуть к языку публицистики: Природа, Человек, Техника...
Бегут и бегут круги. И там, где их центр, - зеленая лужайка, окаймленная лесом, крупным планом - курносое веснушчатое лицо подростка и кажущийся неподвижным крохотный черный жук, букашка авто-мото.
Впереди возникли знакомые три сосны. Они стояли прямо на дороге.
- Осторожней! - крикнул Вася.
Машина на полном ходу включила тормоз и встала как вкопанная. Дым повалил из тормозных колодок, запахло антифризом, что-то ослепительно вспыхнуло.
"Ах, зачем я не пристегнул ремень!" - успел подумать Вася, вылетая из кресла.
Сделав в воздухе несколько сальто-мортале, он очутился на железной крыше гаража рядом с Володькой Макаровым.
- Ошибочка вышла, - озабоченно пробормотал проходивший мимо Ефим Борисович Грач. - Неверно рассчитали момент времени. Придется повторить опыт.
И он энергично махнул рукой.
Что-то невидимое, как пушинку, подняло Васю Морковкина и перенесло к трем соснам, где бережно опустило на землю и потрепало по макушке.
11
Вася Морковкин стоял, держась рукой за шершавый смолистый ствол сосны. Дорожка вильнула еще два-три раза и неохотно выпрямилась. Проступили очертания домов. На высоком полукруглом здании в центре города бежали слова световой рекламы. С танцевальной площадки в парке культуры и отдыха "Березовая роща" долетала музыка. Это играл эстрадный ансамбль "Красные рыцари".
В открытое окно общежития трамвайно-троллейбусного парка кто-то выставил радиоприемник, и тот громко, на весь двор передавал последние известия.
По газону с черной хозяйственной сумкой в одной руке и длинной суковатой палкой в другой шел старичок в капроновой шляпе. В сумке побрякивало бутылочное стекло.
Раздавалось фырканье автомобилей, слышались звонки трамваев.
У магазина разгружали ящики.
В вагончике строителей горел свет. Строители подводили итоги трудового дня.
Вдруг тяжелая рифленая крышка над канализационным колодцем невдалеке приподнялась и со скрежетом поползла в сторону. Из образовавшегося отверстия вырвалось облачко пара, а следом, кряхтя и чертыхаясь, вылез тот самый слесарь, что как-то приходил в Васину квартиру чинить кран в умывальнике.
- Фу! - сказал слесарь, переводя дух. - Испытание тепловых сетей на повышенное давление и максимальную температуру кончилось. Можно и отдохнуть. - Он подмигнул Васе и носком сапога задвинул крышку.
Облачко пара, проплыв над газоном, растаяло. Крупные капли росы замерцали на листьях растительности.
Вася побежал домой.
"Как хорошо, - думал Вася, - что я скоро увижу маму и папу. То-то они обрадуются!"
А за домами, за городом, у темных речных заводей, едва различимая в небе, догорала Луговая суббота.
Разумеется, не весь собранный материал автор использовал в данном произведении. Некоторые приключения Васи Морковкина были освещены недостаточно полно или совсем выпали из поля зрения автора, что не могло не повлиять на стройность повествования.
Все это лежит на совести автора, который может сказать в свое оправдание лишь одно: исследование фактографического материала продолжается, и уже получены кое-какие любопытные результаты.
В частности, наводит на размышления записная книжка Васи Морковкина. Там содержится ряд законченных стихотворений и множество набросков, происхождение которых не совсем ясно.
Вася уклонился от ответа на этот вопрос, однако автор имеет все основания предполагать, что они сочинены самим Морковкиным. Так, например, тщательное изучение текста показало, что, собирая по зернышку сведения о загадочном авто-мото-вело-фото, Вася излагал их четверостишиями.
Авто-мото-вело-фото
Две фарфоровых ноги,
Два копыта из магнита,
На копытах - утюги.
Авто-мото-вело-фото
Заводило свой мотор,
Отворяло все ворота,
Выезжало на простор.
Проносилось по низинам,
Останавливалось вдруг,
То мазутом, то бензином
Обдавало все вокруг.
Авто-мото-вело-фото
Убежало за болото.
За болото, за ручей,
Съело тонну кирпичей.
Оттого-то, оттого-то
В колесе сломалась ось,
И внезапно
авто-мото
вело-фото
Взорвалось.
...Кое-что нашли мальчишки,
Но немного, пять частей:
Две рессоры, две покрышки
И коробку скоростей.
А кабину и педали
И колеса и рули
Гуси-лебеди склевали,
Звери в норы унесли.
Есть в записной книжке Васи Морковкина и другого плана стихи. Все они посвящаются некой Л.Т. Этих стихов автор не приводит, поскольку они сугубо личного плана и не имеют прямого отношения к предмету повествования.
Из записной книжки Васи Морковкина
Мне кажется, что авто-мото-вело-фото не только металлическая конструкция на каучуковых баллонах, не только машина как таковая. Это в чем-то и Ефим Борисович Грач, и Иван Митрофанович, и во многом я сам. Просто удивляюсь, почему ребята до сих пор не окрестили меня этим прозвищем...
Мне кажется, я начинаю понимать, почему так огорчен был папа, когда на технической олимпиаде, которую проводил Ефим Борисович Грач, я занял первое место. Нам предложили придумать машину, любую, кто какую сумеет. И я придумал передвижную лесопилку, такой самодвижущийся аппарат на гусеницах вроде бульдозера, только спереди у него пила с меняющимся углом наклона; по моему замыслу, этот трактор должен пилить лес на горных склонах, куда очень трудно добраться.
- Чему вас только учат! - горячился папа. - Да ведь это просто наше счастье, что есть еще труднодоступные места, где сохраняется хоть какое-то подобие леса. Нет, они собираются извести и это последнее, что осталось!..
Вот еще несколько страничек из записной книжки Васи Морковкина.
О Волке. Ходили с папой в зоопарк, и я долго стоял возле клетки с Волком. Волк лежал на боку и дремал, иногда он открывал желтый, как уголек, глаз и глядел на меня. В эмалированной чашке с обитыми краями перед ним чернел кусок старого мяса, по которому ползали мухи...
