Майкл Муркок - Конец всех песен
- Все это напоминает мне средневековую живопись, - сказала она. Итальянскую, наверно? О небесах?... хотя перспектива лучше, - она поняла что лепечет что-то невразумительное и умолкла со вздохом, глядя на Джерека с выражением удивления собственной растерянностью.
- Значит вам нравится? - он видел, что ей не скучно.
- Это чудесно!
- Ваша мораль не обижена?
- Сегодня мистер Корнелиан, я решила оставить всю свою мораль дома, она снова засмеялась над собой.
- Вы красивее чем когда-либо, - сказал он ей. - Вы просто прелестны.
- Тише, мистер Корнелиан. Вы делаете меня самодовольной. Наконец-то я чувствую себя сама собой. Дайте порадоваться этому. Я разрешу, улыбнулась она, - случайный комплимент, но буду благодарна, если вы отложите страстные выражения на этот вечер.
Он поклонился, разделяя ее веселое настроение.
- Очень хорошо.
Но она стала богиней, и он не мог не удивляться. Она всегда была прекрасной в его глазах и достойной восхищения. Он обожал ее за ее мужество, за ее сопротивление влиянию его собственного мира. Сейчас она, казалось, выступает в единственном числе против общества, которое несколькими месяцами прежде угрожало проглотить и уничтожить ее личность. В ее позе была решимость, легкость, чувство уверенности, объявляющее любому то, что всегда чувствовал в ней - и он гордился, что его мир увидит в ней женщину, какой он ее знал, в полном командовании собой и ситуацией. И, так же, между ними существовало взаимное понимание, тайное знание ресурсов характера, из которых она черпала силы, чтобы достичь этой власти. В первый раз он осознал силу любви к ней и, хотя он всегда знал, что она любит его, он был уверен, что ее эмоции так же сильны, как и его собственные. Подобно ей, ему не требовалось никаких деклараций - ее поза сама по себе была достаточной декларацией.
Вместе они поднимались вверх.
- Джерек!
Это была госпожа Кристия, Вечная Содержанка, одетая почти в прозрачные шелка. Она позволила своему телу пополнеть, ее конечности округлились, и она казалась чуточку, но приятно, пухлой.
- Это наверно Амелия? - с просила она о миссис Ундервуд и посмотрела на них обоих для подтверждения.
Миссис Ундервуд улыбнулась в знак согласия.
- Я слышала о всех ваших приключениях в девятнадцатом столетии. Я, конечно, очень завидую вам, так как этот век кажется чудесным и как раз такой, какой бы я хотела посетить. Этот костюм не мое изобретение. Миледи Шарлотина собиралась использовать его но подумала, что он больше подходит мне. Он подлинный, Амелия? - она крутанулась в воздухе как раз над их головами.
- Греческий?... - заколебалась Амелия Ундервуд, не желая возражать. Он превосходно поможет вам. Вы выглядите милой.
- Меня приветствовали бы в вашем мире?
- О, определенно. Во многих слоях общества вы были бы центром внимания.
Госпожа Кристия просияла и наклонилась, чтобы мягкими губами поцеловать щечку миссис Ундервуд, бормоча негромко:
- Вы конечно, сами выглядите чудесно. Вы сделали это платье или перенесли его с собой из Эпохи Рассвета? Это, должно быть, оригинально.
- Оно было сделано здесь.
- Все равно оно прекрасно. У вас есть преимущество перед нами всеми. И ты, Джерек, тоже выглядишь настоящим Джентльменом, героем Эпохи Рассвета. Такой мужественный, такой желанный.
Рука миссис Ундервуд чуть сжалась на локте Джерека. Тот пришел почти в экстаз.
Но госпожа Кристия тоже была чувствительна.
- Я не одна завидую вам, Амелия, сегодня, - она позволила себе подмигнуть, - Или Джереку, - она взглянула поверх них. Вот наш хозяин!
Герцог Королев был солдатом во время своего короткого пребывания в 1896 году. Но никогда еще не было туники настолько глубоко красной, как та, которая была надета на него, и пуговицы были самыми золочеными, и эполеты самыми яркими, и пояс и сапоги настолько зеркально-блестящими. Его перчатки были белыми, а одна рука покоилась на эфесе шпаги, украшенной шнурком. Он отдал салют и поклонился.
- Вы оказали мне честь своим присутствием, - сказал он.
Джерек обнял его.
- Дорогой друг, вы выглядите таким красивым!
- Все натуральное, - объяснил Герцог с гордостью. - Созданное с помощью некоторых путешественников во времени с военными познаниями. Вы слышали о моей дуэли с лордом Шарком?
- Лорд Шарк? Я считал его мизантропом. Что выманило его из своей серой крепости?
- Дело чести.
- В самом деле? - сказала Амелия Ундервуд. Оскорбление и пистолеты на рассвете?
- Я обидел его. Я забыл, как меня мучили угрызения совести. Мы уладили дело шпагами. Я тренировался целую вечность. Ирония, тем не менее, заключалась в том...
Его прервал епископ Касл в полной вечерней одежде, скопированной с мистера Гарриса, без сомнения, его красивое немного аскетическое лицо обрамлял воротник, возможно, более высокий, чем было принято в 1896 году. Ему не нравился черный цвет, и поэтому пиджак и брюки были зеленого цвета, жилет коричневого, рубашка - кремового. Его галстук по цвету соответствовал пиджаку и преувеличенно высокой шляпе - цилиндру на голове.
- Веселый Джерек, ты прятался слишком долго! - его голос был слегка приглушен воротником, почти закрывающим рот. - И ваша миссис Ундервуд! Мрак исчез. Мы все снова вместе!
- Прилично ли похвалить ваш костюм, епископ Касл? - последовало движение ее зонтика.
- Комплименты это цвет нашей беседы, дорогая миссис Ундервуд. Мы получаем удовлетворение от лести, мы питаемся похвалой, мы проводим наши дни в поисках комплимента, который заставит павлина в нас распустить перья и сказать: "Смотрите, я украшаю мир!" Короче, роскошная бабочка в голубом, вы можете сказать мне комплимент, вы его уже сказали. Могу я в свою очередь почтить вашу внешность, она имеет детали, с которыми, к сожалению немногие из нас могут сравниться. Они не просто привлекают глаз - они не отпускают его. Вы - самое красивое создание здесь. Следовательно, нет никаких вопросов, что вы должны просветить нас всех в моде. Джерек свергнут со своего места.
Она одобрительно приподняла бровь. Его поклон чуть не стоил ему шляпы. Он выпрямился, увидел знакомого и снова поклонился отплыв прочь.
- Позднее, - сказал он им, - мы поговорим!
Джерек увидел изумление в ее глазах, наблюдавших, как епископ Касл поднялся к ближайшей галерее.
- Он разговорчивый священник, - сказала она. - У нас в 1896 году, есть епископы, похожие на него.
- Вы должны были сказать ему это, Амелия. Самый лучший комплимент для него.
- Мне не пришло в голову, - она поколебалась, ее самоуверенность исчезла на секунду. - Вы не находите меня развязной?
- Ха! Вы уже правите здесь. Ваше доброе мнение ждут все. у вас есть власть и по рождению и по воспитанию. Епископ Касл сказал только правду. Ваша похвала согрела его.
