Леонид Пузин - Рассказы (сборник)
…всем — кроме Ниночки! Она-то знала, что Татьяна серьёзно больна и, вопреки данному обещанию, постоянно порывалась рассказать об этом сестре Евдокии — и утром, во время осмотра, и сейчас, украдкой вглядываясь в лицо соседки. Увы, на что конкретно она могла пожаловаться врачу? На Татьянин ночной кошмар, на привидевшихся беспокойной девушке фантастических ненавистников, лживиков, и страдальников? На померещившуюся ей самой Серую Тень? Которая будто бы выползла из-под кровати и потянулась к лицу Татьяны? Ага! Чего доброго, сестра Евдокия решит, будто это у неё Ниночки поехала крыша! И тогда вместо родного Святогорска монахи отправят её в какую-нибудь жуткую московскую психушку! Нет уж, в Первопрестольной она получила урок на всю оставшуюся жизнь — осторожность, и ещё раз осторожность! Уж если обращаться к сестре Евдокии, то только тогда, когда Татьяна заболеет по-настоящему. Завтра. Или — послезавтра. И, конечно, ни слова о померещившейся ей самой Серой Тени.
Приняв это решение, Ниночка успокоилась, попросила у Галины круглое зеркальце и, глянув в него, приободрилась: да! Со вчерашнего дня опухоль заметно спала. И, можно надеяться, когда она вернётся в Святогорск, на лице не останется следов побоев. Вот только… заинтересовавшись седой прядкой над левым ухом, Ниночка повернула зеркальце под острым углом к "верхнему сраму" и в амальгированном стекле на миг отразилось нечто непотребное — бесформенное и ужасное. Вздрогнув, девушка стала вертеть зеркальце так и сяк и наконец краем глаза увидела ползущую по стене Серую Тень — Господи, днём? В многолюдной комнате?
Посмотрев непосредственно на стену, Ниночка не обнаружила на ней не только никакой тени, но и никаких следов протечки или иного, заметного глазу, пятна, однако, обратившись к зеркалу, вновь увидела, как за её левым ухом шевелится тьма. Ниночке стало до того страшно, что она чуть не выскочила из палаты и не бросилась к сестре Евдокии, однако смогла сдержаться: успокойся, дура! А то и впрямь загремишь в психушку!
Между обедом и ужином Татьяна по-прежнему ни с кем не поругалась, так что у сопалатниц не осталось никакого сомнения в её болезни. Однако других примет недуга, кроме незначительной бледности, не наблюдалось, и если бы не подселение в их палату тринадцатой девушки, не было бы особенного повода для беспокойства, а так… Но и против Татьяниной воли обращаться к сестре Евдокии тоже никому не хотелось, и, подобно Ниночке, все решили подождать до завтра: если и на следующее утро Танька ни с кем не поцапается, то — да! У неё, несомненно, опасное заболевание! И будет она возражать или не будет, но сестру Евдокию завтра они известят обязательно. Завтра…
По мере того, как приближалось время отбоя, Ниночкой овладевала тихая паника: Господи, ну почему она до сих пор не рассказала сестре Евдокии о своих тревогах и опасениях? Из-за боязни быть заподозренной в душевном заболевании? Ну и пусть! Уж лучше психушка, чем преследующая её со вчерашней ночи Серая Тень! Да, да, затаившаяся под кроватью Серая Тень преследует не Татьяну — её!
После отбоя все девушки заснули на удивление крепко, а когда в шесть утра дежурная монахиня зажгла свет, то обнаружилось, что ночью Татьяна умерла. Вернее, сначала подумали, что она то ли в обмороке, то ли просто заспалась, но когда стали её тормошить, то окоченевшее тело не оставило никаких сомнений: душа Татьяны переселилась в лучший мир. С какой стати? Ведь её вчерашнее недомогание казалось совсем пустяковым? Или… из-за тринадцатой?
Одиннадцать пар глаз с тревогой и осуждением уставились в Ниночкино лицо, у некоторых на языках уже вертелись злые обвиняющие слова, но вдруг все заметили, что их новая сотоварка ни жива ни мертва от страха — даже пожелтевшие синяки не могли скрыть смертельной бледности её "верхнего срама". Того и гляди, отдаст Богу душу и ляжет рядом с мёртвой Татьяной.
Срочно вызванная сестра Евдокия сказала, что Татьяна умерла не менее трёх часов назад, скорее всего, от внезапного сердечного приступа и, распорядившись унести мёртвое тело, занялась обомлевшей от страха Ниночкой. Побрызгала на неё водой, дала понюхать нашатырного спирта, а когда девушка пришла в себя, то спросила, не просыпалась ли она ночью? Не видела или не слышала ли чего-нибудь? Ведь Татьяна была её соседкой — вдруг да?..
Отвечая, Ниночка пролепетала дрожащим голосом, что ничего не слышала, спала как убитая — и… нечаянно перехватив скользнувший по стене взгляд сестры Евдокии, девушка поняла: монахиня напрямую видит то серое пятно, которое ей самой открылось лишь в зеркальном отражении! Поняв это, Ниночка ужаснулась, и у неё случился повторный обморок — так что сестре Евдокии вновь пришлось брызгать водой и давать нюхать девушке нашатырный спирт.
Во врачебном кабинете оказавшись наедине с монахиней, Ниночка поначалу смотрела на сестру Евдокию глазами затравленного зверька: Татьяна была права, постригшаяся докторша наверняка знается с нечистой силой! И обычно спящая, но пробуждающаяся сразу же по внесению в двенадцатиместную палату тринадцатой койки Тень-Убийца наверняка как-то связана с сестрой Евдокией. Не зря монахиня видит эту, недоступную прямому зрению, страшную тень. И теперь, когда бывшая врач-вредитель наверняка догадалась о Ниночкиной осведомлённости, кто или что спасёт её, глубокую провинциалку, из лап банды торговцев человеческими органами? А то и когтей самого Князя Тьмы?
Падать в обморок третий раз подряд было бы не совсем естественно, Ниночкин организм понимал это, и девушка, не теряя сознания, с нарастающим ужасом следила за преображением сестры Евдокии. Тело сидящей за столом монахини вдруг сделалось плоским, сползло со стула и растеклось по полу серым пятном — похожим на контурную географическую карту ада. Ниночка никогда в жизни не видела этой строго секретной карты, но всё ближе подползающая к её ногам Серая Тень не оставляла никаких сомнений: адские силы вот-вот овладеют ею. Рот девушки перекосился в беззвучном крике, обезумевшее тело рванулось к двери, но та не открывалась, и прилипшая к косяку, уже почти неживая Ниночка со спокойствием часового механизма отсчитывала оставшиеся ей секунды: пять, четыре, три — Серая Тень неуклонно приближалась к её ногам. По счастью, за мгновение до смерти до сознания девушки достучался спасительный голос сестры Евдокии:
— Не бойся, Ниночка, ты Её видишь, и Она для тебя не опасна. Пока не опасна.
Участливым человеческим голосом вырванная из готовой вот-вот захлопнуться адской пасти девушка очнулась и посмотрела в ту сторону, из которой до неё донёсся спасительный голос: сестра Евдокия никуда не делась, как сидела за столом, так и сидит, а Серая Тень — сама по себе. Замерла в полушаге от носков её казённых шлёпанцев и, кажется, побледнела и приобрела дымчатый оттенок. Что подтвердил спокойный голос монахини:
