Джон Толкиен - О волшебной сказке (неокончено)
В Божьем царстве существование великого не подавляет малого. Искупленный Человек остается человеком. история, фантазия живут и продолжают жить. Евангелие не отменяет легенды, оно освящает их, особенно "счастливые развязки". Христианину все еще есть работа, как телу так и уму, есть страдание, надежда и смерть, но теперь он может постичь, что для всех его наклонностей и способностей есть применение, которое может быть искуплено. Столь велика щедрость с которой он был одарен, что он может теперь, возможно, справедливо отважиться считать, что в Фантазии он может на самом деле помочь украшению и умножению богатства творения. Все сказки могут стать правдой, и еще, в конце концов, искупленные, они могут быть и похожи и не похожи на формы, которые мы даем им, как Человек может быть похож и не похож на падшего, которого мы знаем, в конце концов искупленный. ПРИМЕЧАНИЯ
А (к стр. )
Самые корни (не только использование) их "чудес" имеют сатирическую природу, это насмешка бессмыслицы, и элемент "сновидения" не просто механическое введение и окончание истории, но и неотъемлемая часть действий и перемещений. Такие вещи дети способны воспринять и осмыслить, если они предоставлены сами себе. Но для многих, как это было со мной, "Алиса" была представлена как волшебная сказка, и пока продолжалось это непонимание, чувствовалась неприязнь к механике сновидений. В "Ветре в ивах" нет и намека на сновидения: "Крот трудился все утро, старательно проводя весеннюю уборку в своем домике". Так она начинается и этот корректный тон поддерживается все время. Все это тем более примечательно, что А.А. Милн, столь большой поклонник этой превосходной книги, предпослал своей театральной версии "эксцентричное" вступление, в котором ребенок беседует по телефону с нарциссом. Или может быть не очень примечательно, поскольку восприимчивый поклонник (в отличие от большого поклонника) никогда бы не решился пределать эту книгу в пьесу. Естественно, только простейшие составляющие сюжета, пантомима и сатирические элементы басни о животный, способны быть представлены в такой форме. Пьеса на низшем уровне драматического искусства приемлемая как веселая, особенно для тех, кто не читал книги, но некоторые дети, которых я водил на представление "Тоуда из Тоуд-Холла", были не в силах смотреть его, поскольку, помня книгу, они не воспринимали это вступление. В конце концов они предпочли свои воспоминания о книге.
Конечно, как правило эти детали попадали в сказки, даже в те дни, когда эти действия практиковались в жизни, поскольку они имеют сюжетообразующее значение. Если бы я написал сказку, в которой повесили человека, это может показать в более поздние времена, если сказка до них доживет, - само по себе уже знак, что сказка имеет некоторую общую силу и более чем местное или злободневное временное значение, - что сказка была написана в те времена, когда людей действительно вешали - это был законный способ наказания. Может: В будущем, конечно, такой вывод не может быть сделан уверенно. Чтобы уверенно утверждать это, будущий исследователь должен точно знать, в какое время практиковалось повешение и в какое время жил я. Я мог заимствовать этот случай из других времен и мест или из другой сказки, я мог просто изобрести его. Но даже если вывод окажется верным, сцена
[ дальнейший текст отсутствует ]
