KnigaRead.com/

Валерий Генкин - Лекарство для Люс

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Валерий Генкин, "Лекарство для Люс" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Вот именно. А сам факт исцеления одной девочки не страшен по той же причине подавления мелких возмущений, - закончил Николай Иванович.

- Протестую! - не унимался владелец зонтика. - Почему из миллионов обреченных в этом суровом веке мы должны спасать одну, именно эту девочку?

- Что говорить об абстрактных миллионах! Добро всегда конкретно. Самый естественный поступок - вылечить девочку и вернуть ей отца, предоставив истории развиваться естественным путем.

- Но на естественном пути ребенок и должен погибнуть...

И так без конца.

Доктор сдержал слово, и Пьер провел несколько дней в "Осеннем госпитале": кленовые листья, рябина, заморозки по ночам и слабый запах прели в парке, где молчаливо и печально стояли белые античные боги. Дважды его навещала Урсула. Они ходили по зябким аллеям, и Пьер чувствовал легкое головокружение. Прощаясь с ним после второй их встречи, она сказала:

- Ну вот, Пьер. Теперь вы никогда не будете болеть - в том смысле, который имеет слово "болезнь" в вашем веке.

Ночь после госпиталя ему выпало провести в бунгало южноафриканского магната. Широкая лежанка, застланная шкурами, деревянные маски над камином. Спать не хотелось. Пьер сидел в кресле, смотрел на огонь и вспоминал отсветы костра на лице Дятлова в последнюю его ночь, за несколько часов до того, как он послал Пьера в штаб с сообщением об отходе отряда.

- Что происходит, - говорил Дятлов, - когда глубину океанской впадины измеряют тросом? Рано или поздно трос обрывается под собственной тяжестью. То же происходит с причинными цепями. При очень большой длине они изнемогают и рвутся. И тогда новый мир становится независимым от старого. Это значит, что, улетев на тысячу лет вперед, можно встретить культуру, забывшую своих отцов, столкнуться с дикостью, каннибальством...

- Значит, д'Арильи прав? - спросил Пьер. - Нет смысла стараться ради будущего?

- Вовсе нет. Разрыв преемственности не фатален. Чтобы передать будущему эстафету разума, нужно просто хорошо строить. Не пирамиды - общественный порядок, противостоящий дикости. Но и слетать туда, к потомкам - тоже ведь очень заманчиво.

- Нам отправиться туда? Может, реальнее, ждать их к нам?

- Для этого нужна машина. Откуда взять машину им, если ее не сделаю я, ты, твой внук... Двигаться по времени запрещает причинный парадокс. Вот улетишь ты лет на сорок назад и отобьешь невесту у собственного дедушки. Как тогда родится твоя мать?

- Действительно, - пробормотал Пьер.

- К счастью, мы живем в вероятностном мире. Значит, можно лететь в такие далекие времена, где вероятность воздействия на причинную цепь, могущую парадоксально изменить наше время, ничтожна. Недавно я прикинул кое-что. Изолировать аппарат от причинного окружения впрямую невозможно такой энергии не сыскать во всем нашем мире. Но есть другой путь: не через барьер, а сквозь него. Энергии немного, а эффект! - Дятлов засмеялся, похлопал по вещевому мешку. - Здесь описан этот путь...

- Скажите, Гектор, когда наконец соберется последнее заседание? Боюсь вас обидеть, но эти игры, эти чудеса так далеки от меня. Проходит неделя за неделей, а там... Люс.

- Напрасно волнуетесь, дружище. Если Совет примет решение помочь вам, то вас вернут в тот же момент времени в прошлом, из которого вы отправились к нам. Но ваше раздражение, Пьер, оно необоснованно. Вот уже сто пятьдесят лет мы играем.

- Но ведь бывают минуты, когда вам не до игр? Бывают и здесь несчастья, утраты друзей, родных, любимых... И потом, простите мне высокопарность, но где же собственное лицо вашего времени? Один мой друг, знаток театра, говорил, что великий актер не имеет собственного лица, собственной души. Это и позволяет ему без остатка воплощаться в иной образ, в чужую душу, в Другую жизнь. Но ведь это страшно - не иметь собственной души, своего лица...

- Что вы называете лицом времени?

- Ну, свою поэзию, свою философию, научные открытия, страсти, страдания - свои, не заимствованные у других эпох.

- Все это отлично вписывается в систему игр. Научные открытия? Так входят в роль, что заткнут за пояс Эйнштейна. Стихи? Так разыграются, что твой Байрон! Важно, чтобы режиссер и актеры были талантливы. Вспомните, ведь и в вашем веке жили великие актеры - разве их страдания на сцене не были прекрасны?

- Это так, но они потому и были прекрасны, что походили на жизнь. А у вас и жизни-то... нет. - Пьер испуганно взглянул на Гектора.

- Наш друг хотел сказать, - вмешался Харилай, - что трагедия необходимый компонент положительного развития общества. Но, милый Пьер, если игра стала нашей жизнью, разве жизнь стала от этого менее насыщенной? Менее полнокровной? Менее достойной? Напротив, каждый из нас проживает множество жизней, имеет столько судеб, сколько им сыграно ролей. Индивидуальность не страдает. У нас есть гениальные универсалы: Дубовской - Галстян был великолепен в образе Иосифа Прекрасного, вызывал слезы своим Борисом Годуновым, пять лет играл гарибальдийца, ранчеро с Дальнего Запада, космолетчика, поселенца на Обероне, да что там говорить... Все дело в умении отдаться игре. И она станет жизнью. Неотличимой от настоящей.

- Может быть, вы и правы, Харилай. Но мне не по себе, когда я думаю, что вы не игру сделали жизнью, а жизнь - игрой. Вот вы сказали, этот актер вызывал слезы. Значит, зрители плакали по-настоящему?

- Конечно же по-настоящему. Что может быть проще настоящих слез при игре в театр! Это умеет любой ребенок.

Последний акт разыгрывался в просторной избе на окраине села. По широким лавкам под тускло блестевшими окладами рассаживались, побрякивая шпорами ботфортов, задумчивый Харилай, оживленный Гектор, рассеянный Николай Иванович и еще человек пять-шесть - члены Совета, которых Пьер хорошо помнил по прошлым сценам. С печи на шитье мундиров таращились хозяйские дети, допущенные в избу. Сам же хозяин с прочими домочадцами был удален по этому случаю в сарай позади дома. Пьера усадили на трехногий стул у стены, откуда хорошо было видно всех. И вроде собрались начинать, да мешкал Харилай, пока не дождался еще одного: шумно дыша взошел в горницу на коротких пухлых ногах тучный старик в белой фуражке, один глаз закрыт черным шелком, другой смотрит сонно. Дверь прикрыл - и в угол, за печку, в складное кресло. Глаз рукой загородил и вроде дремать начал. Пьер почувствовал глухое раздражение. От привычного лицедейства веяло жутким холодом. Сейчас, в этой избе они решат. Чужие. Даже лучшие из них Гектор, Харилай, Ина.

Он начал свою речь в ослеплении. На ощупь. Он не видел их.

- Я виноват перед вами, - говорил он, - я ворвался в ваше время, чем-то нарушил спокойное течение вашей жизни, ваш уклад, привычки. Простите. Правда, я летел с надеждой спасти самое дорогое мне существо, маленькую девочку, чья судьба затеряна для вас в безмерной толще прошлого. Я надеялся. И мне стыдно сознавать, что я стал жертвой собственного эгоизма, надумав решать свои проблемы с помощью других эпох, чужих, как мне теперь начинает казаться. Там, в прошлом, я думал, что мы должны помогать друг другу. Мы - вам, тем хотя бы, что стараемся сделать своих детей лучше, сделать вас лучше, ведь вы - наши дети. А вы могли бы помочь нам своей мудростью. Я верил, ваша мудрость и сила столь велики, что вы сможете помочь самозваному гостю из древней, страдающей, а в ваших глазах - просто мрачной эпохи. Помочь, несмотря на его личную незначительность, слабость. Однако мое самоуничижение кажется мне ошибочным. Глядя на вас, я начинаю понимать, что и опыт нашего времени бесценен. Он утрачен вами, это сделало вас другими, чужими...

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*