Виталий Каплан - Ведьмин дом
Серега и не заметил даже, как заструились по щекам горячие злые слезы. Он сидел на сыром бревне, смотрел на груду битых кирпичей и шмыгал носом. Ни о чем ему не хотелось думать - будто из черепа мозги вынули.
Потом он пришел в себя, стянул майку и вытер ею лицо. Хорошо хоть, никто его сейчас не видел. Ничего себе картиночка - ревет Серега Полосухин как малышня.
Все по-Санькиному получилось. Говорил же он: "Соплями умоешься... В слезах засыпать будешь..." Так оно и вышло. Ладно... Пускай эти слезы будут последними. Деваться некуда, ночь тут отсидеть надо, а там посмотрим.
Ну и что теперь делать: Не ждать же нечистой силы, в самом деле? Сереге сейчас даже хотелось бы, чтобы она появилась. Может, и помогла бы чем-нибудь. Но, к сожалению, никакой такой силы на свете нет. Ни чистой, ни грязной. Есть лишь гниющий старый дом и желтые Санькины глаза, что встретят его завтра.
Впрочем, не сидеть же на бревне до рассвета. Надо спать. Во всех сказках говорится - утро вечера мудренее... Сказки обычно хорошо кончаются, но сейчас-то все по правде. А спать, однако же, хочется. Сколько сейчас времени? Небось, уже полночь миновала...
Серега поднял глаза и вновь оглядел комнату. Лечь здесь можно было разве что на столе. Пол холодный, да и мусор всюду навален, а идти во тьму, в холод, ломать веник и подметать - нет уж, спасибо! Хватит с него уборок.
Он лег на стол, накрылся Лехиным плащом и подложил под голову сцепленные пальцы.
Сперва было холодно и жестко, но потом появились откуда-то ласковые черные волны, подхватили его и понесли куда-то вверх.
10. ПОД ВТОРОЙ БАШНЕЙ
...Стражники вели его по узкому кривому коридору. Один из них, высокий и худой, шел спереди, освещая дорогу факелом. Второй, похожий на огромного медведя, втиснутого в черную кожаную форму - сзади. А Серега шагал между ними, прижимая ладони к бедрам.
Резинка на трусах вела себя все хуже и хуже. Скоро, видимо, она лопнет совсем, и тогда... Он старался не думать об этом.
Идти пришлось довольно долго. Ход все время изгибался, невозможно было сосчитать повороты. Зачем так строили? - вертелась у него в голове надоедливая мысль. Впрочем, он понимал, что у создателей Замка была какая-то цель.
Наконец путь их кончился. Справа в стене тускло блеснула тяжелая стальная дверь. Высокий стражник два раза стукнул в нее концом факела - и та медленно отворилась.
Серегу пинком втолкнули внутрь - и тут же дверь за ним захлопнулась. Он остался стоять на пороге, растерянно хлопая глазами.
Камера оказалась огромной, точно зал. Яркий, чуть синеватый свет лился со всех сторон - под потолком были развешаны люминесцентные лампы.
В дальнем конце находился огромный, заваленный бумагами стол. За ним кто-то сидел, согнувшись в три погибели, и писал большим гусиным пером. В стенах слева и справа виднелись глубокие ниши. Серега, оглядывая камеру, поежился. Ему показалось, что там кто-то прячется. Но так ли это, увидеть не удалось, потому что человек за столом выпрямился и поднял голову. Серега вздрогнул - человеком этим был Санька.
Зеленую куртку со звездой он сменил на синий рабочий халатик. На голове у него торчал темный берет с хвостиком. А руки - в рыжих резиновых перчатках.
- Ну, здравствуй, здравствуй, Серый, - ласково произнес он и вышел из-за стола. - Устал, наверное, с дороги? Да ты присаживайся, не стесняйся.
И тут же сзади поставили стул. Пришлось сесть. Стул скорее походил на кресло, у него была высокая, выше Серегиной головы, спинка и широкие подлокотники. Чьи-то осторожные, но уверенные руки быстро пристегнули ему ремнями локти. И таким же широким бурым ремнем охватили шею, намертво присобачив ее к спинке кресла.
- Не жмет? - заботливо поинтересовался Санька. - Если жмет, ты не стесняйся, скажи.
Серега молчал, глядя на него в упор. Чего он ломает комедию? Или так обычно начинают допрос?
- Я смотрю, у тебя знатный шрам на плече, - продолжал меж тем Санька. - Ты уж извини, погорячился я в лесу. Не стоило мне, конечно, руки распускать. Мы же вообще против подобных методов. Но и ты должен меня понять! Ты же мой личный раб, мне тебя сам Князь доверил - и вдруг ты бежишь! Знаешь, как я за тебя волновался! А вдруг бы ты от жары сдох или в болото провалился? Я бы о тебе тосковал. И вообще, ты раб, значит, вкалывать должен. А сегодня из-за тебя ваша бригада план не выполнила. Придется теперь их наказывать. Не жалко своих ребят?
Впрочем, ладно, с этим успеется, давай-ка лучше нашими делами займемся. Ты, конечно, понимаешь, что нарушил главный закон Замка, а?
Серега молчал, уставясь в железные плиты пола.
- Не слышу ответа, - чуть суровее произнес Санька.
- Ну, понимаю, - отозвался Серега.
- Очень хорошо, что понимаешь. Это уже большой прогресс. А знаешь ли ты, что тебя за такое дело наказать придется?
- Ну, знаю.
- Отлично. Ты умнеешь прямо на глазах. Тогда дело за малым. Давай решим, как же тебя наказывать? Ты-то сам что думаешь? Какие есть идеи?
- Я не знаю.
- Смотри, Серый, я в тебе разочаруюсь. Ты же не первый год в Замке, должен понимать. Неужели никаких идей нет?
- Ну, выпороть.
- Выпороть? Оно, конечно, не помешает. Розги тебя еще ждут. Но этого мало. Что главное в наказании? Ну? Говори быстро!
- Чего ты пристал? Откуда я знаю?
- Ну вот, заладил: не знаю, не понимаю... Нечего дурочку строить, знаешь ты все прекрасно. Главное в наказании - это воспитательное воздействие. Надо, чтобы все поняли, в чем твое преступление. Помнишь, как наказали Билла? Кстати, за ту же провинность, что и у тебя.
Серега вспомнил худого, ободранного мальчишку, прикованного за ошейник к обложенному дровами медному столбу, струю бензина из блестящей канистры, лохматое желтое пламя в клубах дыма...
- Успокойся ради всего святого! - вскричал Санька, заглянув в Серегины глаза. - Что ты! Стоит лишь пошутить, а у тебя уже, глядишь, и слезки потекли. Никто тебя сжигать пока не собирается. Как можно?! Ты же мой любимый раб. Я к тебе давно примеряюсь. Еще с тех времен, сам знаешь. Я вижу, ты хороший пацан, смелый. Ты только сейчас малость сдрейфил. Ну, это понятно. Провинился, теперь ждешь возмездия... А вообще-то ты молодец. И честный ты, и слово держать умеешь. Уж я-то знаю. И добрый ты - друзей защищаешь.
Хотя они, друзья эти, заложили тебя и губы платочком вытерли. Знаешь, что я тебе скажу? Если бы ты не был рабом, я бы с тобой подружился. Мне ж одному скучно здесь. Все кругом взрослые, у всех свои дела, даже в индейцев поиграть не с кем... Слушай, может, ты есть хочешь? Только кивни - я сейчас. Люди мигом принесут.
Серега молчал. Яркий свет ламп слепил глаза, текли по щекам острые злые слезы, катились мутными дорожками. Огромное пространство комнаты медленно поворачивалось в себе самом, какие-то струи бурлили, крутились в горячем воздухе. А стены незаметно клонились вниз. Но Серега знал, что они не упадут.
